Он улыбнулся усталой, грустной улыбкой.

— Это называется «хороший», Блекджек.

— Хороший? — непонимающе переспросила я? — Ты о чём? У Блекджек не бывает хороших дней. Дни у неё бывают плохие, или чуть менее плохие, в которых иногда случаются хорошие события, — я взглянула, как он улыбается, и зачесала гриву за ухо. — Ладно… теоретически это возможно… один шанс на миллион…

— Поверь мне, Блекджек. Это был хороший день.

Я смотрела на всеобщее веселье и то обычное выражение, когда мне бывало спокойно в перерывах между бедствиями и несчастьями, уступало место чуть более искренней улыбке. Конечно, я лишилась своих пушек и меча, и мне опять напомнили, к чему приводят благие намерения, но в то же время я помогла своим друзьям и оценила, что именно значит «защищать своих друзей». Так или иначе, я хотела бы заполучить назад Бдительность. И Долг с Жертвой тоже. И жутковатый, безумно острый меч. И найти какой-нибудь способ остановить то, что нарастало между домом Глори и остальным Анклавовм.

— Н-да, — тихо согласилась я, глядя на праздник. — Да, похоже на то.

А раз я смогла пережить один хороший день, я смогу всё.

Заметка: Достигнут максимальный уровень.

Глава 4

Воссоединение

«Я просто сложила два, два и два, и в результате все привело к Матильде!»

Я не могу претендовать на эксперта в каких-либо вечеринках, но мне казалось, что празднование получения метки медленно шло на спад. Еда теперь была в процессе переваривания, длинная ночь забрала у вечеринки всю ее энергию и раскат грома был последним забитым в гроб вечеринки гвоздем. Никто не хотел веселиться под дождем. Вскоре мы провожали жеребят и кобылок вниз с холма к Капелле. Взрослые, которые так же присутствовали, несли на своих спинах по два или три юных пони с немного неловким видом. Хотя, я могла понять их: это были не их дети. Тем не менее, каждый из них, казалось, желал поступить правильно. Стать лучше.

Несколько молодых жеребят забрались в корзину Метконосцев, использовавшуюся для ношения трофеев, и я спустила ее вниз со склона вблизи минного поля. Кобылки и жеребята ввалились в почтовое отделение спать, и взрослые залезли под брезент или внутрь пары других зданий, как небо над Хуффингтоном начало лить.

Пока мои друзья возвращались в Звездный Дом, я задержалась на мгновение. Тяжелые капли начали шипеть, как они ударялись о древесину, стопки переработанного строительного материала и потрескавшийся асфальт. Я взглянула на канаву, заполненную грязной водой. Еще вчера, я нырнула туда и попыталась спасти кобылку. Сегодня мы праздновали вечеринку. Что произойдет завтра? Я стиснула зубы, почувствовав, как мои эмоции внезапно пошатнулись. Это было несправедливо. Не правильно!

Я взглянула на свою ногу с чертовой программой, виновной во всех бедах, лежащих на моем жизненном пути. Я хотела бросить ее в реку, здесь и сейчас. Я бы никогда не уступила Предвестникам — чему бы они не служили, это того не стоило, но было бы приятно знать, что никто не сможет наложить свои копыта на эту штуку. Хотя, я заслужила владение ею. Я заслужила всю эту боль…

Нет! Я не собиралась делать этого снова. Я сделала пару глубоких глотков влажного от дождя воздуха, борясь за то, чтобы вернуть контроль над собой. Каждый вздох приносил облегчение, уменьшая тревогу. Я позволила дождю омыть свое лицо, пока я боролась с желанием ударить себя об землю. Это была Пустошь, и пони умирали. Я пыталась спасти ее. Я пыталась. Наконец, терзавшее внутренности беспокойство исчезло.

Стоил ли ЭП-1101 всего этого горя? Я хорошо провела день. Не совсем нормально, но хорошо. Что было бы, будь их больше? Мне нужно было подумать, потому я медленно пошла вниз по дороге к одинокому каркасу здания церкви. Заброшенная конструкция не была полностью отремонтирована, все силы расходовались на саму деревню.

Я взглянула сквозь тёмное окно, через которое Селестия когда-то смотрела на своих любимых пони. Теперь я могла видеть лишь чёрные башни, окружённые зеленоватым мерцанием Ядра, через пустую, с осколками стекла по краям раму. Вода хлестала через дыры в крыше. Подушки насквозь промокли и неприятно хлюпали под моими коленями. Мои глаза прошлись по затенённым изображениям Министерских Кобыл, их лица терялись во тьме. Для этого моего кибернетического зрения было недостаточно. Единственная, кого я видела довольно отчётливо, была Твайлайт Спаркл — осуждающие фиолетовые глаза смотрели прямо на меня. Это были Мамины глаза.

Я закрыла глаза и прослушала записи. Медленно начал играть гимн, что спас меня под лабораториями Горизонтов. Я представила, что смогла выделить Попурри и Священника из тысяч других. Конечно же, я не смогла. Музыка звучала пусто и слабо в мокрой мгле, призрак мелодии и момента. Смешно — всего несколько часов назад я использовала привидение, чтобы спасти шесть жизней.

В реальности не было ничего веселого.

— Блекджек, — прозвучал серьезный голос П-21 из-за двери церкви. — Я не видел тебя на вечеринке.

— Похоже, я больше не настолько вечеринковая-пони как была раньше, — ответила я, смотря на воду, капающую с намокшей фиолетовой подушки. — Значит ли это, что я старею?

— Наверное, взрослеешь. Не могу представить старость. Или наоборот, не могу представить себе ничего, кроме старости, — он подошёл ко мне и снял свою широкополую шляпу, с которой тут же стек целый водопад. Пони взглянул мне в глаза. — Ты в порядке?

Я сидела дождливой ночью в разрушенной церкви совсем одна, и он спрашивал меня, в порядке ли я?! Я бы испугалась, если бы кто-нибудь в такой же ситуации ответил «в порядке».

— О да. Конечно. Лучше некуда. — Я посмотрела на распахнутое окно и продолжила. — Я не чувствую, словно должна бежать или умру. Я только единожды ступила сегодня. Я расстроена из-за Попурри и Бон… и за всех пони, кому я позволила умереть, но я пытаюсь смириться с этим. Я счастлива за Глори и Скотч, в конце-концов. Так что… да, — Я слабо улыбнулась. — В порядке.

Я посмотрела на свой ПипБак и принялась возиться с ним. Жеребец наблюдал за мной с озабоченным видом. Я пролистала пару песен, выбрала одну наугад, чтобы не слушать хор мёртвых пони. Что-то из классики. Без слов. Просто мягкое звучание пианино и струн, идеально вплетавшееся в окружившую моё тело морось.