Уже будучи около двери, я обернулся и тихо произнёс.

– Можете не боятся. Оно вас больше не потревожит.
– и наблюдая, как вытянулось лицо полковника, я покинул кабинет.

После того визита к полковнику, меня перевели из Хендерсон Холла в Арлингтоне во вторую дивизию, в Северную Каролину, а Глена забросило в Калифорнию. Мы не виделись с ним все те два года, что служили с миротворными миссиями по миру. И лишь встретились за месяц до истечения контракта, в Ливии, при выполнении миссии «Рассвет Одиссея . Я был безумно рад его видеть в этом Богом забытом месте.

С Мелиссой мне снова удалось восстановить связь, уже после перевода в дивизию Северной Каролины. Нас перебрасывало с места на место, и иногда мы задерживались в одной точки всего на несколько дней, а иногда, и на несколько месяцев. Находясь в Ливии, наша связь резко оборвалась, вернее, я писал ей письма, но ответа так и не приходило. И тогда, мне пришло предложение от военного руководства продлить контракт ещё на год и продолжить военные действия в Ливии.

Это могло послужить для меня отличным прыжком моей военной карьеры. На то время, я уже носил звание капитана и старшего уорент - офицера третьего класса. Хоть и военная карьера и не была приделом моих мечтаний но, возможность чего - то достичь, помочь людям и вернуться героем, стала сильнее здравого смысла. И я решил остаться. Мне снова дали положенных две недели отпуска, и я отправился домой. Но так и не доехал.

Машину, которая должна была доставить нас до аэродрома, взорвали. Я и ещё один пассажир были ранены, а три пассажира погибло. Я провалялся на больничной койке около двух месяцев. У меня было переломаны обе ноги и местами, ожоги кожи. Но, огромное желание скорее поправится, быстро поставило меня на ноги, даже на сломанные.

В связи с таким не приятным стечением обстоятельств, и моим длительным пребыванием в больничном гарнизоне, о моём отпуске не могло уже быть и речи. Глен отправился домой ещё до принятия мной решения о продолжении контракта, а так же до случая с подорванной машиной. Так что, я не мог его предупредить о том, что я остаюсь. Он уехал, будучи уверен, что я скоро вернусь домой. Я отсылал стопки писем, но ответа так и не приходило не только от Мелиссы, но и от Грегори.

 Лишь потом, я узнал причину, по которой ни письма от меня, ни ко мне не доходили. Спустя десять месяцев моей службы на новом контракте, я только получил письмо от Грегори. Он поведал мне о том, что уже и не надеялся получить от меня весть. Когда я не вернулся домой после истечения положенного строка службы, он запаниковал. Звонил во все ведомства и инстанции, но там сказали, что я подорвался на мине, забыв уточнить, что я жив, и нахожусь в лазарете. Спустя полгода, как они похоронили пустой гроб с моим именем, к ним пришло письмо от меня. Грегори подумал, что это чья - то злая шутка, и просто выбросил письмо, но когда они стали приходить каждую неделю, но с больше чем полугодовой датой задержки, он понял, что произошла какая - то ошибка.

Как я потом узнал, от других офицеров, которые уже вернулись, мой случай с письмами домой был не единственным. Офицеры, которые справно несли службу и числились на хорошем счету, были просто не заменимы в этой войне. А что бы скорее подтолкнуть их к принятию «правильного» для ведомства решения, их письма перехватывались, дабы у солдата не было ностальгии по дому и прочих «не нужных» мыслей. Мы были рабами, заложниками жестокой системы, которая действовала годами.

Я вернулся домой 23 мая 2009 года, всего за два года до окончания военных действий в Ливии, в звании майора и с военно - морским крестом. В двадцать один год я прошел не только военную школу, но и отличную школу жизни.

Когда я вошел в дом, на меня нахлынули воспоминание. Я не был тут три года, но в доме ничего не изменилось. Всё, как и прежде, было на своих местах. Только дома, к сожалению, никого не было. Как и три года назад, я поставил сумку, и принялся снимать ботинки, ожидая прицела ружья мне в затылок. Я улыбнулся, вспоминая тот случай, когда неожиданно, дверь открылась, и в дом вошла молодая и красивая девушка.

Я не сразу узнал в ней свою сестрёнку - подростка Вики. Только, когда она, спустя несколько мгновений немого ступора, бросилась ко мне на шею, я понял, что это она. Слёзы градом текли из её глаз и падали мне на мундир.

– Всё уже позади. Как видишь, я живой.

– Дрейк, ты даже не представляешь, что я чувствовала, когда Грегори сказал, что ваша машина подорвалась на мине. Каково это было - хоронить пустой гроб и тайно надеяться, что ты всё же жив. Но, с каждым днём надежда угасала, а потом, словно привет с того света, пришло твоё письмо. От этого Грегори просто был вне себя. Он подумал, что кто - то просто издевается, насмехается над нашим горем. Но потом, мы стали получать их просто пачками, за весь тот период, что от тебя не было вестей.

– Это было просто недоразумение, которое изрядно потрепало вам нервы. Наша машина действительно подорвалась на мине. Трое парней погибло, а я отделался лишь переломами ног и ожогами. Вики, а где Грегори?

– Он отправился в магазин за покупками. Знаешь, твоя фальшивая смерть сильно подкосила его.

– Ну, ты хоть не вредничаешь, как раньше?
– щелкнул я заплаканную сестрёнку по носу.

– Нет, что ты. Меня тоже этот случай изменил. Ах, Дрейк, как хорошо, что ты жив.
– и Вики снова обняла меня.