Я послал тебе черную розу в бокале

Золотого, как небо, аи…

Вета не удержалась, захлопала в ладоши:

— Это прекрасно, мсье де Вилье…

Вскоре начались неприятности. Вета уже давно стала замечать на себе косые взгляды одноклассниц. Однажды она нашла у себя в портфеле написанную печатными буквами записку: «блядь французская».

Де Вилье вызвал к себе директор. Провел в кабинет. Запер за собой дверь.

— Извините, что побеспокоил по такому делу. Вот, ознакомьтесь.

Он протянул бумагу. Там на плохом французском было написано, что он, де Вилье, состоит в преступной связи с ученицей Дадашевой. Подписи не было.

Де Вилье вернул бумагу директору.

— Что я должен делать?

Директор мялся.

— Вы понимаете, де Вилье, в другой стране я не придал бы этому значения. Но здесь, в Азии…

Де Вилье встал.

— Я вас понял, господин директор. Я тотчас же составлю прошение об отставке.

Директор заблеял.

— Мне искренне жаль, де Вилье, поверьте…

Вечером де Вилье приехал к Дадашевым. Одет он был торжественно: черная тройка, галстук-бабочка, котелок, трость с костяным набалдашником.

— Могу я видеть господина Жоржа Дадашефф…

Жорж принял де Вилье в кабинете.

— Чем обязан, господин де Вилье? Могу я вам предложить коньяку?

Де Вилье от коньяку отказался. Минуту помолчал, подбирал слова. Потом встал и сказал неожиданно громко:

— Я пришел просить руки вашей дочери.

Жорж сперва не понял, переспросил.

— Руки моей дочери?

Де Вилье повторил.

— Да, вашей дочери… Елизаветы… Элизабет…

Жорж провел по лицу рукой… Налил и быстро выпил рюмку коньяку. Сказал первое, что пришло в голову.

— Но она еще слишком молода…

— Я знаю, господин Дадашефф, я знаю. Поймите меня правильно… Сейчас мне важно получить ваше согласие…

Жорж тоже вскочил, стал ходить по кабинету.

— Но, позвольте, господин де Вилье. Мы не в средневековье. Не кажется ли вам, что следовало бы поинтересоваться мнением самой… особы…

Де Вилье подошел вплотную к Жоржу. Его лицо казалось желтее, чем обычно.

— Господин Дадашефф, мне кажется, что вы не очень ясно представляете ваши обстоятельства. Не сегодня завтра в Тифлисе будут большевики. Вас захлопнут здесь, как в мышеловке. Они развели пожар в России и не успокоятся, пока в этом пожаре не сгорят все…

Стало очень тихо. Было слышно, как потрескивают дрова в камине. Де Вилье заговорил опять.

— Я не очень богатый человек, господин Дадашефф…

Жорж перервал его:

— У нас есть средства…

Де Вилье махнул рукой.

— Это не важно… Мы отправимся в консульство и зарегистрируем брак. Через неделю вы станете французскими подданными. Республика защитит вас при всех обстоятельствах…

Де Вилье повернулся и медленно направился к двери.

— Решение нужно принимать быстро. Не позднее завтрашнего дня…

В дверях де Вилье остановился, повернулся к Жоржу, сказал тихо.

— Я не хотел об этом говорить… Я был серьезно ранен на Марне… Я не вполне полноценный человек… Врачи положили мне жить пять лет…

На завтра вся семья была в сборе, держали семейный совет… Мнения разделились.

— Нужно ехать, — сказал Жорж. Большевики уже в Баку. У нас есть счет в Лионском кредите. Пока работают банки, я переведу туда все оставшиеся активы… Я поручу моему агенту подыскать дом в окрестностях Парижа, в Пуасси…

— Что будет с нашим домом? — спросил Паша.

— Дом нужно срочно продать. За любую цену.

Неожиданно для всех выступила Анна.

— Я из этого дома не уеду. Я остаюсь. И не пущу детей!

Исай, как всегда, сидел во главе стола. Он вскочил, громко ударил по столу кулаком. Все повернулись к нему. Лицо у Исая побагровело, на шее вздулись жилы. Он пробормотал что-то непонятное, схватился пальцами за воротник, повалился навзничь. Паша и Жорж бросились к нему, подняли, отнесли на руках в его спальню.

— Доктора, скорее доктора! — срывающимся голосом закричал Жорж.

Исая уложили на кушетку. Лицо его было искажено гримасой. Он мычал. Из глаз катились крупные слезы…

* * *