Я киваю.

— Правда. Я… Я хочу, чтобы мы были друзьями.

Он мгновение жует губу.

— Друзьями… с привилегиями?

Я улыбаюсь, превозмогая себя.

— Нет. То, что я говорила на прошлой неделе, было всерьез. И… в общем, у меня вроде как чувства к кое-кому другому. Не то чтобы из этого что-то выйдет, но… Я хочу быть честной с тобой, и правда в том, что мне очень нравится проводить с тобой время. И будет здорово, если мы сможем быть друзьями. Правильными друзьями.

Он долго выдыхает. Затем откашливается.

— Это значит, что мы будем расчесывать друг другу волосы и говорить о, к примеру, Джареде Лето и другой ерунде?

— Да. Если бы это был 1998…

— Ну, меня это устраивает, Джесс, — произносит Джейми, перестраиваясь в центральный ряд и ускоряясь. — Честно говоря, ты никогда и не была мне особо симпатична.

Я не могу сдержать хохот.

— Спасибо, Джейми. — Я улыбаюсь, кладу свою руку на его и сжимаю ее.

И когда он начинает петь воодушевляющий припев песни «Enter Sandman» (Букв: «Входи, песочный человек») группы Metallica, я присоединяюсь.

Глава тридцать пятая

Прощение — живое доказательство истинной любви.

Матильда Бим, «Как быть достойной женщиной», 1959

Следующие пару недель я ночую у Джейми на диване, потому что лишь мысль о встрече или разговоре с бабушкой вызывает у меня одновременно гнев и грусть. Пич довозит мои вещи в Бейсуотер и звонит с регулярными отчетами о Мистере Белдинге (счастлив, как всегда) и бабушке, которая, по всей видимости, днями притворяется уравновешенной, показывает потенциальным покупателям дом, а ночами рыдает без остановки. Отчего я чувствую себя в некоторой степени кошмарно.

Я раз или два встречаюсь с Кико, когда она приходит повидаться с Джейми. Поначалу ее немного беспокоила моя дружба с ним и тот факт, что я сплю у него на диване, но потом я расположила ее к себе своей жизнерадостностью, и я правда считаю, что мы, вероятнее всего, станем подругами. Кико даже помогает мне выбрать подходящий подарок (генератор мыльных пузырей), за которым я ездила в Манчестер, для первой вечеринки Бетти в честь дня рождения ее сына Генри. Не поймите меня неправильно — праздник был суперскучным, но то, что я пришла и два часа выдерживала детские вопли, так удивило и порадовало Бетти, что это стоило тех мук, тем более что после этого она в «Фейсбук» выслала мне приглашение на домашнюю вечеринку, которую планирует устроить в сентябре.

Кстати, о «Фейсбуке» — Саммер появляется на сайте чаще, чем обычно. Теперь, когда она снова с Андерсоном, она все время выкладывает селфи и пишет статусы об их «невероятной любви», как она #суперсчастлива, и что у нее #естьвсе. Я пытаюсь быть умиротворенной, но правда заключается в том, что ее поступок на балу был бессмысленной жестокостью, и лицезрение ее элегантной мордочки по всему интернету выводит меня из себя. Так что я удаляю ее из друзей. Затем, в день, когда она объявляет актерский состав ее нового телевизионного шоу (которое, к моему раздражению, журнал «Стилист» назвал самым ожидаемым шоу 2015 года) «Саммер в городе», я захожу на сайт, используя свой пароль, и делаю переадресацию с каждой ссылки на «Ютуб», на клип песни Рика Эстли «Never Gonna Give You Up» (Букв: «Никогда тебя не подведу»), устраивая масштабный розыгрыш. Я повторяю это каждый день на протяжении недели, пока она, наконец, не понимает, что это я, и не меняет пароль. К этому моменту ее репутация законодателя вкусов успешно подмочена, на «БаззФиде» выходит статья с заголовком «Чудаковатая одержимость Саммер Спенсер Риком Эстли», благодаря чему я рыдаю от смеха.

Я предпринимаю попытки — много попыток — связаться с Лео, чтобы извиниться, как подобает. Звоню ему миллиард раз, но всегда попадаю на голосовую почту. Пишу ему имейлы, но, не считая регулярных писем и одного прелестного предложения «славы и богатства» от нигерийского принца, в почтовом ящике пусто. Однажды вечером я даже заявляюсь к дому Лео с айфоном над головой (не с бумбоксом же наперевес) и включаю песню Питера Гэбриела «In Your Eyes» (Букв: «В твоих глазах»), подражая Джону Кьюсаку из его любимого фильма восьмидесятых68. Но Лео не было дома, и измотанная женщина с соседнего этажа высунулась из окна, чтобы попросить меня перестать быть такой эгоистичной и наконец заткнуться, иначе она грозилась вызвать полицию. Я долго перед ней извинялась, после чего расстроенная уехала прочь.

Я пытаюсь принять холодность Лео. В его праве никогда снова не заговаривать со мной, ведь я лгала ему по-крупному. Я даже притворилась, что это не так и важно, что, вообще-то, это совсем не важно, и скоро я оправлюсь. Но не думаю, что это правда. Я постоянно думаю о его мерцающих зеленых глазах, выражающих осознание предательства, о его великолепном, уверенном рте, уголки которого направлены вниз. Затем думаю о том, чем он занят, вспоминает ли обо мне, с кем проводит время, смеются ли они вместе. Это неутешительные мысли будят меня почти каждую ночь. В итоге, утром пятницы, когда я больше не могу выносить мысль о том, что он может не подозревать, как мне жаль, я встаю и еду на метро до Стрэнд. Я врываюсь в здание «Вулф Фрост» и решительно марширую к стойке администратора.

— Мне срочно нужно увидеться с Лео Фростом, — произношу я вежливо.

Администратор глядит на меня из-за компьютера с выражением скуки на юном лице. Мы встречались, когда я была здесь в прошлый раз, но она не узнает меня в нормальной одежде, очках и с собранными в небрежный пучок волосами.

— Его здесь нет.

— Где он? Мне нужно увидеться с ним. Это невероятно срочно, — говорю я настойчивее.

Она лениво пожимает плечами, из-под стола достает упаковку «Мальтизерс» и открывает ее невероятно медленно.