– Это твой дневник, - глупо, но надо мыслить быстрее, - я вытащила его из камина и прочитала. Теперь я знаю все.

Мой голос не дрогнет – я училась у мастера маскировки эмоций. Понимаю, что много времени он мне не даст, начнет крушить все или заткнет мне рот. Господи, помоги мне. Так странно, именно сейчас обращаюсь к нему за помощью в надежде, что он услышит меня – противоположную сторону света. Но мы не выбираем, кто мы. Мы те, кто есть, и этого не изменить. Но, даже невзирая на свою сущность, мы можем пойти по другой дороге и почувствовать счастье, а не имитировать его.

– Что ты можешь знать? – Чуть ли не кричит на меня отец. В первый раз он поднимает на меня голос. Похоже, я зашла слишком глубоко, но, как я говорила ранее, отступать поздно.

– Я знаю о Кэролайн, о твоих чувствах к ней, - почти шепотом начинаю я, чтобы он понял, что я хочу договорить до конца. – Это не просто вампирша из Мистик Фоллс, она была твоей любовью, твоим светом. И я понимаю, что ты чувствовал на протяжении восемнадцати лет, осознавая, что ее убили из-за тебя. Это горе! Но даже сейчас надо жить дальше, а ты просто существуешь, отсчитываешь каждую секунду до начала следующего дня. Для чего ты хотел сжечь этот дневник? Чтобы отпустить ее? Ты не сможешь этого сделать, даже если бы ты собрал этот чертов пепел и отдал его на волю ветра, это не помогло бы, потому что настоящие воспоминания – они вот тут, - я подошла к нему и приложила свою руку к его груди, где в бешеном темпе билось разбитое сердце. – Чтобы действительно отпустить ее, ты должен освободить свое сердце, впустив в него другого человека.

– Тебе этого не понять!

– Да! Я согласна, мне этого не понять! И поэтому я хочу быть тем человеком, который займет ее место в твоем сердце, чтобы помочь! Дать тебе другую жизнь. Ты не сможешь жить, если оставишь ее в себе. Ей бы не понравилось…

– Да как ты смеешь говорить, что ей понравилось бы, а что нет? Да как ты вообще смеешь указывать мне, что делать? – Одним резким движением он убрал мою руку и стал наступать на меня. – Ты - моя дочь! И лезть в мою жизнь ты не имеешь права!

– Тогда почему ты лезешь в мою жизнь? Почему устанавливаешь в ней свои правила? – слезы потекли по моим щекам.

– Я твой отец.

– Нет, мой отец умер восемнадцать лет назад, а сейчас передо мной его жалкая копия!

Я хотела сказать еще многое в его адрес, но следующее его действие меня сбило с ног. Он обхватил мою шею и прижал к стене. Никогда он не применял ко мне физическую силу. Больно ударившись головой о бетонную стену, перед глазами заплясали черные точки. Пелена тумана застилает мои глаза, тело мякнет, и я понимаю, что не могу дышать. Руки охватывают его кисти, пытаясь избавиться от железной хватки. Тщетно. Он сильнее меня. Не могу поверить, что мой собственный отец убьет меня.

Медленно, растягивая удушение, он наклоняется мне и шепчет в самые губы:

– Тогда у меня больше нет дочери, - передавая этими словами всю ненависть ко мне, он отпустил меня и вышел из кабинета.

Больно. Меня проткнули раскаленным ножом, попав прямо в сердце, и теперь оно плавится, превращаясь в кровавое месиво боли и отчаяния. Я не в силах больше бороться, хочу умереть. Медленно сползаю на пол и обхватываю ноги руками. Слезы градом текут из моих глаз, и я не в силах остановить их. Не сейчас – хочу дать волю слабости. На что я надеялась? Что, когда расскажу ему про свою аферу, он скажет, что я молодец и расправит свои объятия? «Наивная» - язвит мой внутренний голос.

– Наивная, - вторю ему я.

Я просидела в его мастерской около двух часов, размышляя о своих поступках. А потом я просто поняла, где оступилась.

Облокачиваясь на стену, медленно встаю и ощущаю всю тяжесть своего тела. Затекшие ноги отказываются слушаться. Мне приходится немного подождать, чтобы они ожили. Так же медленно подхожу к камину и выбрасываю дневник в огонь – вот мой проступок. Надо было еще тогда оставить эту книжонку сгорать дотла.

Мир перевернулся, и я вместе с ним, но фраза отца «тогда у меня больше нет дочери» острыми углами впивается в душу, говоря обо мне прошлой.

В один момент мне стало на все наплевать. Нет, я не отключила чувства – я не слабачка. Словно неживая собираю свои вещи, беру ключи от любимой машины и выхожу из дома. Последний раз взглянув на дом, в котором я просидела взаперти восемнадцать лет, сажусь в машину и уезжаю подальше от него, подальше от Нового Орлеана, подальше от старой жизни, подальше от отца, что разрушил мою жизнь.

Я ни о чем не жалею, наоборот, я даже рада, что все так случилось, ибо жизнь меня ждет совсем другая. Этот проступок не уничтожил меня, а помог расправить крылья, чтобы улететь от скудной жизни.

Смотря на потрескавшуюся дорогу, я думаю о новой жизни: что меня ждет, какие сюрпризы преподнесет мне судьба, буду ли жалеть о ссоре с отцом. Он подло со мной поступил, но даже сейчас я не чувствую к нему ненависти. Надеюсь, он поймет и не будет меня искать, когда прочитает записку.

«Клаус,

я пишу тебе эту записку не потому, что простила, а потому, что хочу тебе сказать прощальное слово. Возможно, ты прямо сейчас разорвешь этот листок в клочья, так и не дочитав до конца, но я все равно напишу.