– Эй вы, шпионы!
– завопил первый темный тип, склонившись, - Вспоминайте всю важную информацию! Информацию!

– Утром мы вас допросим и расстреляем! Пустим в расход!
– закричал второй темный тип и попятился подальше от края.

'Козлы', заржав, исчезли. Путники, потирая ушибы, поднялись на ноги на дне глубокой воронки, в которую были безжалостно сброшены часом раньше.

– Друг мой!
– горячо обратилась Варвара Никифоровна к профессору, - Мы уже свое отжили, пусть наши друзья используют наши тела!

– Пусть!
– решительно заявил профессор и обратился к остальным, - залазте безжалостно на нас и выбирайтесь скорее отсюда!

– Нет, так не годится, - сказала Ровена, - мы все спасемся!

– Но как?
– удивился подслеповатый Кро, потерявший, как всегда, свои очки.

– Улетим, - просто ответила девушка.

– А ты уже летала?
– живо заинтересовалась Мушка.

– Только во сне, но во мне есть эта сила, и на всех ее хватит, - сообщила Ровена, - однажды я сорвалась с верхушки высокого дерева, но не испугалась и зависла над самой землей!

Мушка улыбнулась, у Кро заблестели глаза, а Ровена застыла столбом, напряглась всем телом, посмотрела на звезды, и, неожиданно, профессор в накинутом на плечи зеленом пледе отделился от земли и, как зеленый сдутый воздушный шар, начал медленно подниматься. Таким серьезным этого озорника никто и никогда не видел, словно старик собрался помирать.

Пыш почувствовал, что его собственное тело лишено массы, оно совершенно ничего не весит, и он может управлять им!

Варвара Никифоровна, в лисьей куртке, словно большой пингвин, подняла голову, взглянула с тоской на ботинки мужа, облепленные грязью, и принялась подпрыгивать и беспомощно стукать себя руками по бокам, не выпуская при этом из одной - рысьего одеяла, из второй - корзинки с клюквой.

– Не бойся, мой бабулёнок!
– подбодрила ее с улыбкой Ровена.

Она быстро сняла с себя сыромятный широкий пояс, обвязала им Варвару Никифоровну и привязала ее к себе, как матери носят младенцев.

– Четверо - справа, четверо - слева, как журавли!
– скомандовала приглушенно девушка.

Все подняли головы, взглянули на звезды и плавно полетели к ним.

... Восток просветлел, из-за длинной свинцовой тучи, охватившей полнебосвода, показалась золотая корона розового светила, и через минуту выкатило само пресветлое величество, пробуждая осенний мир.

'Как прекрасна земля с ее лентами рек, с ее золотом убранных полей и пестрыми рощами на холмах!' - думал Пыш, глядя вниз. И каждый, из летящих с Ровеной, думал так же. Под ними два крошечных пастуха сторожили стадо еле различимых свиней.

– Смотри, Бунькин, ангелы летят, словно жаворонки парят!
– торжественно и нараспев сказал первый пастух.

– Ай, брат, не хорошо, не хорошо, ведь ты стяпнул эту строчку у поэтессы Никакой! Экий ты сливкосниматель, Мунькин!
– ответил насмешливо второй свинопас.

На пустынной дороге стоял автомобиль, меньше спичечного коробка, возле него шевелились две козявки.

Бобёр, бранясь, ковырялся в заглохшем моторе, Лола, в ярко-красном свитере и узких черных брючках, надувала жвачку и хлопала дверцей.

– Глянь, Нутрия, летучие обезьяны!
– воскликнула она, сняв черные очки и наморщив плоский нос.

– Что - то сперли, да бобра замочили, вот и улепетывают!
– со знанием дела объяснил ей сожитель.

... Тоска сжала Пышу сердце: если автомобиль, как коробок, а свиньи меньше рыжих муравьев, значит он, Пышка, уже очень высоко и, где-то, недалеко от любимой Глории! И тут поэт заметил, что он лежит на белом пуховом, похожем на крыло огромной птицы, облаке. Пыш уткнулся всем лицом в это белое и мягкое и заплакал безутешно, как когда -то, давным - давно, возле старого желтого клена, пытаясь выплакать всю наболевшую тяжесть.

– О чем ты плачешь, Пыш?
– спросило его облако.

– О моей малышке Гло, это не справедливо!

– Судить о Божьей воле, Пыш, все равно, что преследовать радугу! Генерал понадобился в другом месте, ведь он только солдат, а что за Котс без Глории?! Посмотри, как они счастливы!

Пыш поднял мокрое красное лицо и увидел невысокую длинную изгородь из роз, а за ней целый полк красивых сильных девушек и юношей в белых блестящих костюмах космического легиона! И молодой Котс, подняв мощную руку, отдавал им приказания! А возле самой изгороди стояла великолепная, сияющая улыбкой, стройная Гло, одной рукой она гладила розы, а другой махала Пышу и остальным. Котс заметил их, улыбнулся и отдал честь по - военному. Пыш посмотрел на лежащего рядом профессора, который поспешно тер очки, разглядывая Котса, Глорию и их подопечных. Значит, это не галлюцинация. Но облако уносило путешественников все дальше и дальше, и небесные воины растаяли в дымке.

– Ты доволен, Пыш? Они оставили тебе самое дорогое, что у них было!
– сказало облако.

– Я никогда не подойду к этому хитрому клону!

– Ты ошибся знаком: 'плюс' принял за 'минус'! Этот светлый Огонёк уже вошел в твою жизнь, и только у неё хватит силы вырвать с корнем из твоей души черную розу, которую ты посадил сам!

Пышка открыл глаза и увидел, что он лежит на чём-то мягком под одной из яблонь возле крыльца Дома Черепахи. Он поспешно закрыл глаза и подумал: 'Ну вот я и умер, и хорошо!'