– Может, нет, - сказал Нат. – Потому мы украли книгу, чтобы он не узнал. И если существуют другие деревья, мы постараемся выкопать их раньше, чем он о них узнает.

Он звучал уверенно, но мне было понятно, что ситуация отчаянная: игра в кошки-мышки, где у кота были все преимущества.

Но я посмотрела на Ната, а потом на Пенебригга, ощущая не отчаяние. Во мне расцветала надежда и желание быть полезной.

– Чем я могу помочь? – спросила я.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

СЛУШАТЬ

– Ах! Я надеялся, что ты спросишь, - Пенебригг широко улыбнулся мне и подвинул очки. – Мы хорошо справлялись, держась на шаг впереди Скаргрейва. Но теперь ты здесь, и мы, возможно, можем мечтать о большем, расправиться с ним. Зависит, конечно, от твоей магии.

– А я толком ничего не могу, - тихо сказала я. Хотелось помочь, но что я могла им предложить?

Добрые глаза Пенебригга посмотрели на меня.

– Не недооценивай себя, милая. Ты еще не знаешь свои силы, но это не значит, что их нет. Они глубоко в тебе, но они есть.

Его уверенность напоминала свет солнца в холодный день, и я невольно согрелась. Но от понимания, что он верит в меня, было не по себе, ведь я не знала, как оправдать эту веру.

– Может, стоит начать с рубина, - предложил Пенебригг. – По твоему эксперименту прошлой ночью мы знаем, что в нем есть магия, магия Певчей.

Это было логично. Я потянула за цепочку, пока не показался рубин. Он поймал лучи утреннего солнца и засиял, слепя. Мы замерли на миг, как и прошлой ночью, разглядывая его блеск.

– Необычно, - выдохнул Пенебригг. Даже Нат не остался равнодушен.

Пенебригг отвел взгляд от рубина и посмотрел на меня.

– Если снять камень, ты слышишь музыку?

Я с неохотой сняла рубин. Стало проще делать это, но я все еще ощущала от этого страх, пока не слышала пение.

– Еще здесь, - ответила я. – Слабое пение, но есть.

– Чудесно, - сказал Пенебригг.

– Но я понятии не имею, для чего эта музыка, - беспомощно сказала я. – Эта музыка может сжечь дом или… превратить нас всех в котов. Она слишком тихая и смешанная, чтобы что-то расслышать.

– У меня есть кое-что. Это может помочь, - Пенебригг вытащил плотно закупоренную склянку из черного одеяния.

Нат недовольно посмотрел на нее.

– Семена лунного шиповника? Вы носили их по Лондону?

– Лишь несколько. И я был осторожен.

Я уставилась на темное содержимое флакона.

– Я думала, Невидимый колледж хочет уничтожить семена лунного шиповника.

– Как правило, да, - сказал Пенебригг. – Но после споров мы решили немного оставить для экспериментов. Сэр Барнаби подумал, что мне стоит принести парочку и проверить твои силы. Насколько мы знаем, они могут оказаться полезными.

– Стоит ли это опасности? – резко спросил Нат.

– Увидим, - Пенебригг протянул флакон. – Милая, открой и скажи, слышишь ли ты что-нибудь.

Я очень осторожно вытащила пробку, отчасти боясь того, что я могу услышать.

– Да. Я слышу, - музыка была ясной, мелодия – сложной, но четкой.

Нат с тревогой посмотрел на меня, Пенебригг склонился, глаза горели за его очками.

– Так и думал сэр Барнаби. У него есть старый трактат о магии, где говорится, что многим Певчим сложно понимать музыку простых вещей. Песни предметов с магическими силами, как лунный шиповник, сильнее, их легче понять, - он уперся руками в колени. – Можешь сказать, о чем песня?

Боясь, что меня унесет музыкой, я осторожно слушала. К моему облегчению, песня лунного шиповника была не такой поглощающей, как та, которую я слышала на острове. Намеки значения вспыхивали в моей голове, пока я слушала, и я потрясенно подняла голову.

– Думаю, это песня для чтения разумов, - сказала я им.

Нат застыл.

– Так мы с сэром Барнаби и думали, - Пенебригг взволнованно потер руки. – Певчая, что может читать мысли, какой это ужас для Скаргрейва!

– И для всех, - пробормотал Нат.

– Она на нашей стороне, Нат, - сказал Пенебригг. – Не забывай.

Это Ната не успокоило.

Пенебригг повернулся ко мне.

– Конечно, мы не знаем, работает ли песня. Скажи, милая, споешь ли ты ее?

– Не знаю, - воспоминание о потере Норри было еще свежим. – Если я ошибусь…

– Но если не рискнуть, ничего и не достигнешь, - сказал Пенебригг. – Постарайся. Мы просим только этого. Но пой тихо. Скаргрейв запретил всю музыку, боясь, что так сможет скрыться Певчая, и мы не хотим привлекать внимание его шпионов. А днем у него всюду люди-шпионы.