Но это было невозможно.

Пой, и тьма тебя найдет.

Меня охватило опустошение. Но среди горя и потрясения я ощущала что-то еще, что-то живое, что было сильнее страха. Пылающую и злую решимость.

Я опустила руки. Я посмотрела на Ната и Пенебригга.

– Если вам нужна моя помощь, то она у вас есть, - сказала я. – Я сделаю все, что в моих силах, чтобы уничтожить человека, убившего мою мать.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ДИКОВИНКИ

– Люси? – звал голос.

В тумане ото сна я подумала, что это Норри. Глаза еще были закрыты, я слушала привычные звуки утра на острова – стук кастрюль, крик петуха и громкий вопль Норри:

– Хватит отлеживаться, вставай!

Вместо этого я услышала лай собак, стук молотков и хриплые голоса вразнобой:

– Ры-ры-рыбка! По монетке за уголек! – а еще гул, словно мимо проносились сотник телег.

Где я оказалась?

Сонное сознание подсказало, что в Лондоне. Я была в Лондоне с Норри и мамой, на темном чердаке у реки Темзы. Это только на зиму, мама обещала, что потом мы поедем по стране…

– Просыпайся! – приказ был резким, как пощечина.

Я открыла глаза и увидела над собой юношу с ореховыми глазами. Нахлынули воспоминания: Нат и Пенебригг. Скаргрейв и тенегримы. Пение и рубин.

Мама убита.

И Норри потеряна.

Я села, камень покачнулся на цепочке. Еще здесь. И все еще рубин.

– Ты спала как убитая, - Нат звучал недовольно и немного тревожно. Похоже, события прошлого вечера сделали нас достаточно близкими товарищами, раз он тревожился за меня. От этого он дружелюбнее не казался. – Я кричал твое имя, а ты даже не двигалась.

– Зато теперь я проснулась, - и это не радовало. Нат был в темных брюках и чистой белой рубашке, готовый принимать посетителей. Я же смотрела на мир в мятом платье, с урчащим желудком и грязью из сада под ногтями. Я подняла руку к волосам и пожалела. Они были жутко спутаны.

Нат, похоже, этого не замечал.

Стараясь звучать уверенно, я спросила:

– Который час?

– Почти девять. Приведи себя в порядок, - Нат уже не звучал тревожно, только нетерпеливо. – Доктор Пенебригг вот-вот вернется, и он захочет тебя увидеть, - он указал на умывальник в дальнем углу. – Там чистая вода. Горшок под кроватью. Когда закончишь, найдешь меня наверху.

Он вышел за дверь, оставив меня одну, и я была благодарна, что он дал подсказки.

Я встала с кровати и принялась приводить себя в порядок. Все было не так и плохо, кроме моих волос. Я пыталась пригладить их и почти слышала возмущения Норри: «Твои волосы как спутанные водоросли, дитя. Ну-ка заплети их, вот так-то лучше».

Прошлой ночью, перед тем как я пошла спать, Пенебригг заверил меня, что они постараются помочь мне с поиском Норри.

– Боюсь, она может быть где угодно. Но если ты мне ее опишешь, я поспрашиваю. Осторожно, конечно. Иначе в опасности будет и она, и ты.

Я не хотела уточнять насчет опасностей. Я вспоминала прошлый вечер на острове с тоской – согревал огонь из камина, мы с Норри уютно сидели в креслах перед ним. Конечно, огонь разрастался, и я вздыхала, когда Норри напоминала мне, что за огнем нужно приглядывать, но мы были в безопасности, и теперь я ценила то время.

Как бы я ни хотела, вернуться туда я не могла. А если и могла бы, тенегримы от этого не исчезнут.

Что сделано, то сделано, и теперь нужно исправлять ситуацию.

Слова Норри звучали в голове, а я старалась сосредоточиться на волосах. Пока пальцы работали, я встала у окошка и попыталась разобрать вид: грязный дворик с трех сторон был огорожен, виднелся покосившийся сарай.

Наверное, сарай был домом Аристотеля.

Вот так. С волосами я сделала все, что могла. А одежда…

Я посмотрела на юбки и вздохнула. Как ни отряхивай, а прямее они не станут.

Я сделала все, что могла, поправила косу и пошла искать Ната.

† † †

Он говорил искать наверху, и я пошла по узкой лестнице, касаясь стен для равновесия, пока не попала на чердак, где мы говорили прошлой ночью. Вспомнив, почему я покинула эту комнату, я ощущала беспокойство, открывая дверь, но все прошло, когда я увидела солнечный свет на стенах. Место было ярким и безопасным, а еще красивым, ведь было так высоко, словно принадлежало не Лондону, а небу.

Я закрыла за собой дверь и посмотрела в ближайшее окно. В щели между крышами я увидела широкую реку, берега были забиты домами, а по воде плыли судна. Я нашла в памяти воспоминание о другом виде на реку, виде с чердака, где мы давно жили. Я ничего не помнила больше о городе, но сейчас, пока стояла у окна, я ощущала рядом маму.

– Отсюда видно Темзу, - сказал Нат, - если знаешь, куда смотреть.

От его слов хрупкое воспоминание разбилось. Я развернулась и посмотрела на него. Он сидел за неровным столом в дальнем конце комнаты, почти скрытый грудой любопытных предметов. Самый крупный был лодкой круглой формы, покрытой кожей, длиной в четыре фута, набитой глобусами, потрепанные кузнечные мехи, длинный кусок красного, как мак, шелка. Рядом была груда костей, несколько больших ваз, полных перьев и травы, и шкафчик, полный флаконов дымчатого цвета со странными бирками на них.