Во всех делах превзошёл он Геркулеса, в одном только может быть не превзошёл; но единственно потому, что ему не встретился другой Феспиус, у которого бы было 60 дочерей. Геркулес поднял гору Атлас на плечи, но в его время — это было легко сделать, в его время горы были еще молоды и не вросли в землю.

Но обратимся к делу.

Когда Александр покорил Гирканию, сделал расттаг в Ирканской столице Дария, Задрагарде; донесли ему, что едет Царина Шехер-Зенана, из страны Сиф-кона, лежащей за Танаисом. Подъехав к стану Александра перед городом, с 300 всадниц, она остановилась и послала сказать Александру, что Царина желает видеть его, и ожидает на то соизволения. Александр приказал просить ее, и надев Персидский багряный Кидар с белыми полосами, и белую царскую Мантию, встретил ее у крыльца.

Минизия, на гордом коне, сопровождаемая свитой, подскакала к крыльцу. «Это живая Паллада в полном вооружении, с обнаженною правой рукой и плечом!» думал Александр, когда стремянные снимали ее с седла.

— Ты, Александр Филиппович? — сказала она, подавая ему стрелу с сломленным копьецом в знак мира и дружбы. — Ты тот, которого величают Царем Царей?

— Александр проводил ее в покои дворца, просил садиться…

Она села, бросила на подушки Кидонский лук и стрелы, сняла окрыленный шлем, сделанный на подобие короны, откинула на плечи прекрасные белокурые локоны, которые скатились на лицо; румянец разгорелся на щеках её…

— Я приехала к тебе за делом… — сказала она, осматривая Александра с ног до головы, и как будто любуясь красотой его.

— Все, что вам угодно, Минизия, — отвечал Александр, — к вашим услугам!

— Я устала после 25 дневной езды, не могу громко говорить, сядь подле меня.

Александр сел, и она что-то сказала ему тихо, почти на ухо.

— С величайшим удовольствием! — отвечал Александр, выслушав ее внимательно, — с величайшим удовольствием, всегда, когда вам угодно, хоть сей час же?…

— Нет, хотя терять время не должно, но говорят, что торопливость во всяком случае вредна. Я устала с дороги, угости меня прежде отдыхом; да также я попрошу твоего распоряжения на счёт 305 жен, приехавших со мною.

— Всё будет исполнено по вашему желанию, Минизия; они будут угощены, удовольствованы вполне. Мои Македонцы не пожалеют крови своей.

— О, я уверена; но уверена и в том, что ни одна капля их крови не оросит неблагодарной почвы.

Александр подал руку Царице, и проводил ее в назначенные ей роскошные покои, где все дышало негой и прохладой от кипящих водобоев и благовонных цветов.

Когда Минизия вышла из бани, окутанная в белую, тончайшую ткань, и бросилась в пух… о это была истинная Царица воинственных жен… Какое вооружение, какая раскаленная румяная сталь!.. Нет, не помог бы ни щит Ахиллеса, ни нагрудник Минервы, ни кремнистая палица Иракла, ни Греческая махира, ни секира Скифская…. Бросай Александр к ногам её меч свой, бросай броню Афины Илионской, и сам бросайся скорей в ноги победительницы; ей покровительствуют все злые и добрые духи Мифологии. Это не волоокая Юнона, которой изменял Юпитер, это не мраморная Венера, которая изменяла Вулкану, это светоносная Артемида, скинувшая свой пояс, сбросившая опушенный Хитон и ловчую обувь… Это дева, вооружённая всем земным соблазном!..

Истинная причина приезда Минизии к Александру никому не известна, кроме Историков; заметно только было, что в первые три дня она недовольна была приемом Александра.

— Удивляюсь! — говорила Минизия своей поверенной.

— Признаюсь, барышня, и я постигнуть этого не могу; да я не знаю, что за охота вам мучить себя напрасно?.. От него вы, кажется, ничего не добьетесь. Я бы вам советовала ехать лучше к Аланскому Царю Фензалу.

— Нет, мой друг, я еще испытаю счастья, — отвечала Минизия.

— Как угодно, барышня, по мне и здесь хорошо.

— Ты счастлива, в твоих делах затруднений не может быть; ты как мотылёк имеешь право перелетать с цветка на цветок. Ступай, я останусь одна, я ожидаю к себе Александра.

— Желаю вам успеха.

Таким образом горевала, о чем-то Минизия. Прошло еще несколько дней, и казалось, что Минизия была довольнее; но её румянец немного потух, очи казались томными, как будто смыкаемые дремотой после бессонницы.

— Пора вставать, сударыня, — сказала ей однажды поверенная, войдя к ней рано по утру.

— Постой Ориза! — сказала она, приклонив голову к груди и свесив снежные руки с ложа, — дай мне еще на мгновение забыться после сладкого сна… как блаженна нега пробуждения!.. Представь себе, Ориза, кто бы думал, что он был невинен, как дитя…. О если б ты видела, как свиреп молодой лев, когда он восчувствует свою силу!..

И в словах Минизии была какая-то медовая сладость.

Минизия не успела кончить своей речи, ей доложили, что Александр ожидает ее в цветнике сада.

Накинув на себя роскошные покровы, она повязала на голову венец, и сопровождаемая своими девами, вышла к Александру. Он встретил ее, поцеловал её нежную руку, она поцеловала его в щеку… этот обычай очень давен.