Шрифт:
– Ах, уж оставь говорить против женщин!
Из комнатки за вешалкой как бы в ответ на это слышалось тихое истерическое всхлипывание.
Хозяйка встала и заперла эту дверь и снова села.
– Я всегда буду говорить, что женская прислуга никуда не годится, – произнес тихо Аркадий.
– Она дешевее и полезнее, – отвечала мать.
– Зато вот и терпите ее выходки.
– Ах, я уж и не знаю, от каких выходок хуже! Мне кажется, от всех этих впечатлений можно сойти с ума!
– Это всегдашняя ваша песня, maman… Но зачем вы за мной посылали?
– У меня был брат Захар… Когда ж это кончится?
– Да что такое? Дядя вечно болтает… Он известный болтун!
– Пусть он болтун, но ты не порть свою карьеру. Я за тебя дрожу!
– Да нечего вам дрожать, maman! To время, когда шантаж был развит, прошло. Теперь все в низшем классе знают, что за шантаж есть наказание, и к тому же я и сам не хочу здесь больше оставаться, где этот fabulator elegantissimus [9] невесть что обо всех сочиняет. Тетя Олимпия сама взялась мне уладить это с Густавычем. Его зятя переведут на Запад, а я получу самостоятельное назначение на Востоке.
9
Искуснейший сочинитель (лат.).
– О, пусть бы она хоть этим загладила свой грех передо мною!
– Какой же это грех?
– Грех? Несчастье всей моей жизни.
– Ах, это что-нибудь такое, чего мы, как дети, не должны знать!
– Вы не знаете ничего, кроме того, что вас самих касается. Но когда же она тебя устроит?
– Сегодня… может быть, сейчас! Если я получу назначение, то танта Олимпия сюда заедет… Да вот и она, – добавил он, взглянув в окно на улицу, – я вижу, у подъезда ее коляска и кучер с часами на пояснице.
Рохля пошел в переднюю и открыл дверь на лестницу, по которой поднималась пожилая, очень массивная дама в тальме дипломатического фасона, который, впрочем, очень любят и наши кухарки. Под меховою тальмой, представляющей как бы рыцарскую мантию, на могучей груди дамы сверкала бисерная кираса. Дама немножко тяжело дышала, но поднималась бодро и говорила, улыбаясь, «рохле»:
– Смотри, мне скоро шестьдесят пять лет, а мое сердце работает еще как добрый кузнец.
При этом она взяла руку племянника и приложила ее к своей кирасе, а потом, войдя в переднюю, подставила хозяйке свою щеку для поцелуя и продолжала:
– Прости, я к вам на минуту: взойду, но не разденусь. Я лишь затем, чтобы вас обрадовать: Аркадий, ты назначен! Ступай, сейчас ступай благодари! Это его свяжет и отрежет ему путь к отступлению.
– Сейчас, ma tante, – отвечал Аркадий и стал искать свое пальто.
Из-за вешалки показалась оправившаяся горничная, но Аркадий судорожно от нее уклонился и спешно вышел.
Олимпия это заметила и, входя в гостиную, сказала с улыбкой:
– Он все еще по-прежнему… такой же шут… боится женщин!
– Ах!
Хозяйка махнула рукой.
– Э, милая, не стоит думать!.. Это теперь совсем не так необыкновенно! Но хорошо, однако, что il ne met plus de manchettes. [10] Теперь он все-таки похож как все люди. Но, однако, adieu! Я к тебе, может быть, еще заверну поговорить по душе, а пока у меня миллион дел. Вы все ведь здесь уснули! Так нельзя! Вы просто дрыхнете, как это говорят, и притом жуете онуч… Вас надо будить! Куда ни заглянешь, везде всех надо будить. Ваш сон ужасно затрудняет все славянство. Святая Русь есть сила мира, и это будет ее имя: Silamira! Но это еще пока спящая сила! Со временем это будет не так! Тогда не надо будет приходить с Запада и толкать вас, как теперь, когда вы начинаете очень скандально сопеть и храпеть…
10
Он не носит уже больше манжет (то есть штатской одежды) (франц.).
– Да, но у нас теперь все веруют!
– А по-моему, вы даже плохо и веруете: вы веруете все как-то сонно… точно во сне… точно вы насилу плывете и насилу веруете, и того и гляди сейчас куда-то опуститесь и всё позабудете… Прощай! До свидания!.. Ты, разумеется, уже слышала, что сделала Нина, Захарова дочь?
– Говорят, будто она… будет матерью.
– Чего там: «говорят»! Это факт! Конечно, она будет матерью… Но как это случилось?.. Ведь граф так стар и так глуп, что он женился только назло своим дочерям Гонерилье и Регане…
– Какая безнравственность!
– Нет, да ты, вероятно, еще не все знаешь? C'est un inceste!.. [11] Ей поручили отвезти племянника, который еще до сих пор кадет или что-то подобное…
– О боже! Боже!
– Да, именно уж это настоящий criminal conversation de Byzance! [12]
И она замотала руками и головой и пошла к двери, но хозяйка удержала ее у порога и сказала:
– Ты много сделала, что устроила опять Аркадия, но я боюсь – что, если он взаправду сумасшедший?
11
Это кроиосмешение! (франц.).
12
Неуместный разговор о преступлениях! (франц.).