Джорджия рассмеялась:

— Даже я частенько путаюсь в здешней географии.

Джеймс встал и попытался пройтись из угла в угол по кухне, но он был слишком велик для нее.

— Я мог бы вернуться в отель, но все равно не уснул бы ночью, поэтому приехал сюда…

— Почему не уснул бы? Ты так переживал, что не разыскал дом моей бабушки?

— Как почему? Я скучал по тебе. — Джеймс казался расстроенным. — Прости, я совершенно не вовремя сюда ворвался — наверное, вы совсем не ждали гостей…

Он скомкал в руках салфетку, ему было немного не по себе в крошечном домике, поскольку привык к гигантским помещениям офисов с окнами во всю стену. Но все равно в этой кухне было что-то очень милое, уютное и успокаивающее: и шерсть, лежавшая на столе, и фотография Дакоты в рамке, висевшая на стене, даже смешные магнитики на холодильнике.

— Джорджия, — сказал он, — мы с тобой можем поговорить?

Почему же нет? Ее дочь уже спала, а Грэн и Кэт о чем-то беседовали в соседней комнате. Предложив немного прогуляться по дороге, Джорджия на всякий случай положила в карман фонарик, хотя ночь и была лунная и можно не опасаться заблудиться.

Поверх рубашки она накинула пиджак, который ей пришлось долго искать, пока она не вспомнила, что забыла его на кровати Грэн.

Ей не хотелось заставлять Джеймса ждать, хотя она была недовольна — он нарушил их покой и уединение, прибыв сюда без приглашения.

— Не волнуйся, погода хорошая, а мы еще не скоро ляжем спать, — сказала ей Кэт.

Воздух на улице оказался холоднее, чем она думала, — пришлось застегнуться на все пуговицы. Как ни странно, Джеймс никак не прокомментировал присутствие в доме Грэн ее бывшей подруги.

— Я не удивился, — пояснил он в ответ на ее вопрос, — ведь вы раньше так много общались.

Джорджия покосилась на него:

— Это правда. У меня не много знакомых в Нью-Йорке, тем более таких давних.

— Но ты раньше не изъявляла желания с ней общаться.

— Все меняется, ничто не остается прежним.

Джеймс остановился и посмотрел на нее:

— Может быть, тогда в твоей жизни найдется место и для других… друзей из прошлого?..

— Мы были не друзьями, Джеймс, а гораздо большим. Ты приехал, чтобы опять уговаривать меня начать все сначала? — Джорджия покраснела от раздражения. — Это твое самолюбие заставляет тебя пытаться вернуть меня? Я что, похожа на девочку, которую можно оттолкнуть, а потом позвать обратно?

— Я знаю, ты очень обижена, но ведь тебе небезразлично наше прошлое, — заметил он. — Я боялся потерять работу и сделал тогда очень большую глупость.

— Правда?

— Для нас обоих лучше, если мы снова… я был бы счастлив, поскольку теперь я не думаю, как раньше, будто мы с тобой из разных рас, из разных культур… Я неправильно смотрел на все это.

— Но ты ведь не предполагал, что потом захочешь повернуть назад.

— Ну… — Джеймс замялся. — Я боялся, что наши отношения полностью разрушат мою карьеру.

Джорджия почувствовала себя оскорбленной еще больше.

— Зато теперь ты можешь этого не опасаться.

Она повернулась и направилась в обратную сторону, к дому.

— Тогда я хотел быть честным — мне казалось, так будет правильно. Я не представлял себе, как изменится мое отношение ко всему, — признался он. — Я был глуп и не понимал этого. Но я теперь не такой, и это только благодаря тебе.

Она замедлила шаги, прислушиваясь к его словам.

— Прошу тебя, прости, я очень прошу тебя. Я не прав, я нехорошо поступил, но сейчас у нас дочь. — Он взял ее за руку. — Я делал ошибку за ошибкой, мне казалось, что между нами стоит непреодолимая преграда, но ведь ты даже не ответила на мои письма…

Он бросил взгляд вперед на дорогу, туда, где оставил машину.

— А через несколько лет, сидя в парижском кафе, я смотрел на улицу, где гуляли молодые семьи с детьми. Дети от смешанных браков — белые, черные, но они смеялись и держались за руки, и я заплакал… Да прямо там… несмотря на то что вокруг находилось полно народу.

Джеймс медленно шагал вперед.

— Я не мог дождаться, когда вернусь в Нью-Йорк и увижу Дакоту. Я накупил кукол, лошадок, покемонов, игр, сувениров… книг на французском и английском… Я приходил в детские магазины и выбирал для нее подарки, но я не мог купить одежду, поскольку не знал ее размера. — Джеймс вздохнул. — Мне все опостылело. Я молил Бога, чтобы он исполнил мое желание и ты меня простила, хотя понимал, что ужасно виноват. Мне хотелось как можно быстрее попасть в Нью-Йорк.

— Джеймс… — прервала его Джорджия, — это все звучит очень наивно.

— Но я правда изменился и стал лучше, — продолжал он.

Они свернули с дороги и пошли вдоль ограды, заросшей рододендронами.

— Я чувствовал себя таким дураком, когда понял, что она почти подросток. Ей вряд ли уже нужны были все эти игрушки и куклы, а я даже не предполагал, чего бы она хотела, и совсем-совсем не знал ее… И я не смог придумать, как передать тебе деньги.

— Ты присылал их на мой счет, это помогло.