Веньяр оказывается рядом, оглядывается с подозрением.

– Это профессор Ольсен. Останься с ним. Забаррикадируй дверь и жди сигнала. Отвечаешь головой.

– С дуба рухнул? – как всегда оригинально озвучивает свой протест Жано.

– Это приказ.

Веньяр с трудом скрывает обиду и разочарование. Я знаю, как он хотел повоевать, но по-другому никак. После гибели мисс Гарден профессор Ольсен – единственный, кто, возможно, знает, как справиться с суморфами. А Боцман, Бамбук и Пуля, пусть отличные ребята, остаются людьми неведомого Архангела. Мы не имеем права отдавать ему свои козыри, когда и так проигрываем врагу всухую.

– Приказ? Ладно. Как скажешь, - Веньяр с подозрением поглядывает на Ривза, - но смотри у меня! Умрешь – домой не возвращайся!

Заржав над шуткой, я оставляю их в каюте, жестом показывая сержанту, чтобы топал к выходу. Жан за нашими спинами накрепко запирает дверь.

– А теперь ты проведешь меня в рубку и приведешь Смита.

Пуля уже поигрывает топориком, извлеченным из пожарной секции. Это тут слышимость такая или парень мысли читать умеет?

Ривз, побледнев, сглатывает и пятится от Коснера. Похоже, мало-помалу сержант начинает терять самообладание. И тут сканер, пискнув, включает картинку. По забралу шлема разбегаются огоньки, которые, мигнув, превращаются в цифры. Карта местности, данные об атмосфере, температура, уровень радиации. Подумав, сканер выдает план Оримы с ярко светящимися враждебными объектами. Порталы открыты. Есть!

Поднимаю забрало, чтобы мелькание загружающихся на сканер программ не отвлекало от дела.

– Работаем, парни. А ты - двигай, - уже со всей силы толкаю Ривза в голую спину.

Тот, поколебавшись, топает к лифту, прикладывает ключ к прорези замка и замирает, дожидаясь, пока дверцы откроются.

Капитанская рубка расположена на уровне С. Я помню путь туда до мельчайших подробностей – Эльви вела меня туда, держа, как маленького, за руку. Успокаивающе сжимая между большим и указательным пальцами, поглаживая кожу запястья. А потом хладнокровно, походя, отдала приказ расстрелять транспортник с оримскими офицерами.

Ривз держится все хуже, помнится, в нашу первую встречу он не выглядел таким жалким. Хотя тогда он был при оружии и, наверное, в страшном сне не видел, что ситуация может измениться. С отвращением наблюдаю, как сержант трясется и оглядывается через каждый шаг, словно боится, что я расстреляю его в спину.

– Расслабься, придурок. Приведешь Смита и можешь быть свободен.

Ривз снова затравленно оглядывается, получает очередной ободряющий тычок и послушно идет дальше.

После очередного поворота узкого коридора мы натыкаемся на двух лефтхэндовцев в серой форме. Охрана рубки. Я не успеваю даже отдать приказ, «фараоны» двумя тенями мелькают мимо, молниеносно обезоруживают серых, сворачивают шеи. Пуля, первым сообразив, что на входе требуется идентификация, тащит труп и прижимает ладонь к панели детектора. И все это четко и быстро, не дожидаясь приказа. Я начинаю уважать Ласточку Кортни, выучка его бойцов не уступает «Виктории».

Двери разъезжаются, и мы входим в центр управления полетами. Задание практически выполнено. Если не размениваться на мелочи типа мести Кеннету Смиту, мне остается только сесть в кресло пилота, пройти процедуру проверки доступа и поднять «Феникс» в Оримское небо.

Мы не встречаем больше никакого сопротивления. В рубке пусто, хотя все мониторы включены и системы запущены в режиме ожидания. Интересно, откуда у лефтхэнда пилоты достаточного для подобных полетов класса? Та же Эльви Крайер – у кого она научилась пилотировать огромный оримский бомбардировщик?

– Дан, это ловушка, - твой голос сливается с гремящим в наушнике криком Жано:

– Дан, уходи оттуда! Ольсен говорит, это не его номер. Его привели полчаса назад. Все подстроено, Дан! Вали отту…

– Чёооооорт! – ахает кто-то из моих бойцов, и, оглянувшись, я вижу, как сержант Ривз, хрипя и выпучив глаза, корчится на ребристом полу.

– Сука! – судорога дергает спину, натягивает ставшее непослушным тело от макушки до пяток. Резкая, непереносимая боль взрывает голову, ослепляет и оглушает. Я падаю на пол, не чувствуя удара.

Глава 24

Боль подчиняет. Убивает волю. Парализует разум. Боль настолько сильная, что я перестаю контролировать что-либо и вообще понимать, кто я.

– Вставай, Дан!

От звуков в черепе что-то взрывается, оказывается, боль имеет цвет, и каждое слово я вижу, как алую или ядовито-зеленую вспышку.

– Дан, пожалуйста…

Нет-нет-нет, ничего не говори! К ней невозможно притерпеться. Я будто стал сам концентрированной болью.

– Встань, братишка, выбирайся! – ты умоляешь меня, тихо, почти шепотом, но взрывы перед глазами не слабеют.

Встань… Как, твою дивизию?! Я ничего не могу, даже кричать…

– Можешь, ну! Давай! Помни о Вики…

Вики.

Я не чувствую пальцев. Они не гнутся. Я сам, как деревянный. Или скорее, хрустальный, тронь и рассыплюсь. И лежу на чем-то жестком и бугристом, как перевернувшаяся черепаха на своем нелепом панцире.

– Вики ждет тебя!

Вики ждет тебя, а не меня. А мне так больно, Корд!

Ты не слушаешь меня:

– Ты должен превозмочь это, брат! Ты нужен Ориме! Мне нужен! Вставай, Дан!