– Дан! Дан, просыпайся!

Снова лампа в глаза, стерильно-белый потолок и стены, какое-то отвратительное дежавю. Больница.

– Райт!

– Ну чего ты орешь, Рэндел? – потирая лоб, пытаюсь сесть. В голове звенят колокола, на лбу засохла кровавая корка.

– Фух, - с облегчением выдыхает майор, - ругается, значит, в порядке.

Щурясь, я озираюсь. Резкий вдох колет грудь, заставляет задержать дыхание и согнуться.

– Ребра сломаны?

– Не сломаны, просто ушиб, - говорит Рэндел, - тебя уже просканировали всего с макушки до пяток. Кроме ушибов и сотрясения – ничего. Можешь топать домой, Веньяр ждет в приемной.

Майор выглядит неважно. Под глазом налился лиловый синяк, щеки в мелких царапинах, усы слиплись после умывания и неопрятно торчат. Типичный разбойник с большой дороги.

– Я что-то не пойму, - чешу я в затылке, шишка там ого-го, - что взорвалось-то?

Рэндела всего перекореживает.

– Гм, - говорит он, - понимаешь ли, Дан, яйцеголовые пропустили одну важную вещь…

– Едва не стоившую нам жизни, - вставляю я с невеселым смешком.

– Да. Наша суморфка была наполнена взрывчаткой по самые гланды. Что послужило детонатором, пока неясно, и вряд ли мы узнаем. От нее остались только кровавые ошметки.

Мне нечего больше спросить, нечего сказать. Я просто сделал свое дело, а теперь – наконец! – могу идти домой. Но внутренний голос вопит о том, что именно сегодня, сейчас что-то изменилось, пошло не так, поезд понесся под откос, и его невозможно остановить.

А я просто еду домой.

– Ладно, пойду, - медленно встаю, опасаясь стреляющей боли в виске, но ее нет, и я шагаю к двери уже обычным шагом.

– Отдыхай, - говорит мне в спину Рэндел, - командор дает тебе неделю отпуска. Когда поедешь за мальчиком, позвони мне, я организую охрану.

Я вскидываю ладонь к голове и открываю дверь.

– Дан, - Веньяр бросается ко мне со страстью достойной любящей жены, - дружище, ну и напугал ты нас! Танька места себе не находит!

Морщась от боли в висках, я шагаю за Жаном по пустому холлу. Все чувства кажутся болезненно-обострившимися, будто с меня содрали кожу: назойливый шелест кондиционеров, шепоток медсестричек на ресепшене, тяжелый взгляд охранника в спину.

Старенький внедорожник Веньяра приветливо мигнул фарами из темноты, ветер облепил лицо холодной моросью.

– Ты как, брат? – сочувственно спрашивает Жано, меня передергивает от этого «брат».

– Нормально. Полжизни отдам за бутылку виски.

– Это можно, - удивленно отзывается Веньяр, заводя мотор.

Без сил откидываюсь на сиденье. Но закрыть глаза не дает Жан.

– Мне Вики позвонила днем. Рассказала про суд, и про то, что тебя вызвали в Генштаб. Как там у вас было?

Вроде никто не делал из этого военной тайны.

– Херово. Наша суморфка оказалась напичканной пластитом изнутри, - хлопаю по карманам, черт, где-то выронил зажигалку.

– Как так?

– Сам не пойму. Дай закурить, а?

Держа одной рукой руль, Веньяр протягивает огонек.

– Я ведь как чуял неладное, - затягивает он старую песню, - моя бабушка так говорила…

– Жано! Тыщу раз говорил, не надо об этом.

– Ты, конечно, не веришь в бабушку, - насупился капитан, - но моей феноменальной интуиции это не отменяет.

– И о чем говорит твоя интуиция сейчас?

Жан помрачнел, выдвигая челюсть и хмуро глядя на дорогу.

– Рагварн прав, ничем хорошим это не кончится. Точно тебе говорю.

Подумаешь, новость. Как будто я не знаю сам.

Под строгим взглядом пожилого доктора мне хочется съежиться до размера, невидимого глазом. Светило национального оримского медицинского центра с королевским достоинством поправляет очки в тонкой золотой оправе.

– Должен сказать, мистер Райт, положение очень и очень серьезное.

Я киваю, чтобы чем-то заполнить паузу после его веских слов.

– Мы исчерпали все возможные методы консервативного лечения. Вы должны понимать, что мальчик не может всю жизнь находиться в стерильных условиях и получать донорскую кровь. Однако собственный организм юноши производит недоразвитые и деформированные кровяные тельца.

И снова пауза, еще более напряженная и длинная.

– Неужели нет никаких надежд на выздоровление? – голос не дрогнул, уже хорошо. Терпеть не могу общение с врачами, вечно строят из себя небожителей, решающих судьбы простых смертных. Жаль, Вики осталась с маленьким нарьягом, она лучше разбирается в этих тонкостях.

– Мальчику могла бы помочь трансплантация костного мозга, - прожигая меня суровым взглядом, отвечает доктор, - но и здесь имеются большие сложности. Поиск неродственного донора может затянуться на месяцы. Я так понимаю, родных у Шику нет?