Шрифт:
– Вообще-то… - начинает Вера и осекается, когда я касаюсь ее щеки, стараясь делать это нежно. У нее гладкая кожа, и мои шершавые пальцы скользят по ней, как по атласу. Темные глаза немигающе смотрят на меня в полумраке кабины. Снаружи все заливает свет, смерть смотрит на нас дулами штурмовых винтовок, в грохоте работающих пока винтов я чувствую ее дыхание.
– Знаешь, там, в Нарланде, в этих долбанных лесах я почти любил тебя, Вера.
Она вздрагивает и подается мне навстречу, моя ладонь обнимает ее затылок. Рывок на себя, утыкаю ее лицо себе в плечо, Эльви даже не успевает выставить вперед руки, во второй руке у меня уже Верин «магнум», дуло смотрит ей в висок.
– Переключай на голосовое управление.
– Зачем ты так со мной, Дан? – укоризненно шепчет она мне в плечо.
– Делай, что говорю, если хочешь остаться в живых.
– Почему ты не спросил, что случилось с твоей семьей? Я все ждала вопроса.
– Голосовое управление, - я сжимаю ее затылок и поворачиваю лицом к панели управления, - если напортачишь – погибнем оба.
Тонкие пальцы уверенно скользят по сенсорной панели.
– Готово.
– Вводи координаты портала.
– Это самоубийство. Дан, погоди, ты совершаешь ошибку. Твои дети живы, они эвакуированы… мальчику сделали операцию…
– Вера, я долго ждать не буду.
– Ты псих!
– Знаю.
Она нехотя выполняет приказ, специально тянет время. К геликоптеру уже стянули группу захвата, мне кажется, я даже видел снайпера.
– Теперь свяжись с диспетчером и скажи, что тебя захватили в заложники.
– Я не стану этого делать, - твердо отвечает она.
– Тогда я убью тебя, а мне этого не хочется.
Вера плавно пожимает плечами.
– Выходит, я тебе хоть чуть-чуть дорога?
– Выходит, так.
Она в любой ситуации выглядит победителем, даже теперь. Не спеша, уверенным жестом приближает к губам микрофон, переводит в режим связи с диспетчером и повторяет нужную фразу.
– Пусть откроют шлюз и не стреляют, иначе я убью тебя и успею взорвать тут все к чертям.
Вера-Афина издевательски повторяет мою речь слово в слово.
Наступает шумная, стрекочущая тишина.
– Почему ты не спрашиваешь меня о своей Империи? – читаю почти по губам.
– Я скоро увижу все сам.
Внутри будто комок льда, знакомое чувство холодной ярости, ненависти, выпестованной временем. Месть снова становится смыслом моей бестолковой жизни.
– Ты снова хочешь в рабство, - грустно усмехается Вера, - нацепить сенсорный браслет, ловить террористов и гавкать по приказу хозяина.
– Это моя страна.
– Ее больше нет. Я избавила тебя от рабства, навсегда, Дан.
Произнеся эти жуткие в своем пафосе слова, она тянется ко мне. Губы касаются моих губ, я снова различаю соль. Резким ударом ноги Вера выбивает дверь, свет прожектора заливает кабину. Отвратное чувство, будто ты голый в душе, а туда нагрянула пожарная инспекция. Рывком перекидываю женщину на колени и крепче прижимаю пистолет к ее виску. Вера тяжело дышит, цепляется за мою руку, стремясь разжать захват. Одинокая очередь прошивает борт вертолета.
– Не стрелять, я убью заложника! – ору я, пытаясь перекричать шум.
– Заглуши двигатели, - кто-то командует в рупор, льющийся со всех сторон, свет мешает рассмотреть хоть что-нибудь.
– Шлюз, откройте шлюз и дайте нам уйти, иначе…
– Огонь!
Ошеломленный, я слепну от вспышек, голова разрывается от грохота. Вера больше не вырывается, и до меня, наконец, доходит: они решили стрелять через заложника. Ну и твари!
Тело женщины на моих коленях дважды дергается и обмякает. Я чувствую боль в ноге повыше колена и где-то в боку.
– Вверх! – кричу я, не надеясь на чудо – управлять голосовым адаптером я собирался с помощью Веры. Машина дергается и чуть подается вверх. Втягиваю в кабину тряпочно-безвольную Афину, от обшивки отскакивают пули. Боли не чувствую, но в голове начинает шуметь.
– Орудия к бою.
На дисплее высвечивается список. Мать вашу! Снова мой просчет. Корд, я так и не научился думать перед тем, как идти в атаку.
Больше ничего я не успеваю сделать. Лефтхэндовцы гранатометом срывают винт, вертолет падает, меня швыряет в дверцу, и она тут же распахивается.
– Не давайте ему потерять сознание! – кричит кто-то. Меня выдергивают из кабины и бросают на землю. В боку колет уже просто невыносимо, из носа капает кровь. Я пытаюсь перекатиться и подняться на четвереньки, но простреленная нога отказывается слушаться.
Без лишних церемоний меня укладывают на носилки, при попытке дернуться – получаю в лицо.
– Пришлите кого-нибудь убрать труп и металлолом, - голос командующего я уже научился отличать от других. Меня тащат на носилках, в глазах мутно, только серые плечи, алые пятна нашивок и режущий зрачки свет.