Шрифт:
— У меня над головой? — прищурился Рощин.
— Твое патологическое недоверие погубит нас обоих, — проворчал Найджел. — Я же не ребенок беспомощный. Отследил твое местонахождение. В чем это действие противоречит логике? Мне нужно было принять бой где-то в стороне, а потом в одиночку искать выход из ситуации?
— Ладно, не злись, — махнул рукой Вадим. — Будем выпутываться вместе.
— А есть идеи, как выбраться отсюда?
— Покинуть планету вряд ли удастся. А вот передать сигнал на гиперсферных частотах мы попытаемся.
— Каким образом?
— Видишь город?
— Ну?
— Больше тысячи лет назад туда упал фрегат Земного Альянса. Я шел к месту его крушения.
— И что нам даст древний корабль? — разочарованно спросил Найджел. — Я же сказал, на орбитах планеты находится модуль, генерирующий поле низкой частоты!
— Ты забываешь о Вертикалях. Они берут свое начало здесь, на самом дне гравитационного колодца.
— Предлагаешь наладить канал связи с Арастой? [62]
62
Араста (или Первый Мир) — одна из девяти планет, отправленных в гиперсферу инсектами и логрианами при попытке строительства глобальной транспортной сети.
— По-моему других вариантов нет. Но прежде я бы хотел знать, что произошло в скоплении, пока я находился тут?
Найджел встал.
— Расскажу по дороге. Нам нельзя оставаться здесь. Надо двигаться.
— Согласен, — кивнул Вадим. — Обменяемся сведениями по ходу.
Погода стояла изменчивая.
Вот уже несколько суток над Ржавой Равниной шел снег, порывистый ветер забавлялся снежинками, метель не унималась, к вечеру в сумерки видимость падала до одного-двух метров, но тем ярче и отчетливее на фоне сковавшего землю холода выделялись энергоматрицы обитателей исполинского технокладбища.
Краб, взобравшись на огрызок путепровода, наблюдал за руинами пригорода.
Когда-то очень давно здесь развернулась последняя битва между населявшими планету инсектами и вторгшимися сюда механоформами. До сих пор черные как ночь, шпилеобразные постройки города разумных насекомых высились над Ржавой Равниной немыми памятниками прошлого величия их цивилизации. Некоторые уцелевшие кварталы связывали между собой хрупкие на вид мосты, казалось, они висят над бездной без всякой видимой опоры.
Безжалостное время не властно над конструктивными материалами инсектов. Органическое вещество, выделяемое рабочими особями муравейника, однажды отвердев, по свойствам многократно превосходило лучшие образцы металлопластиков, созданных людьми.
Краб медленно и тщательно сканировал окрестности.
Снегопад усилился, серые облака висели очень низко, метель бесновалась, ветер, заблудившийся между высотными постройками, сминал пелену падающего снега, словно природа многострадальной планеты решила сегодня встать на сторону изуродовавших ее терраформеров.
Наблюдая за обстановкой, Краб невольно думал о человеке.
Странное, непостижимое существо. Память древнего андроида пехотной поддержки из-за многих травм, полученных в схватках с дикими сервами, населявшими Ржавую Равнину, хранила лишь обрывочные, фрагментарные воспоминания о людях. Когда-то он был создан ими, воевал бок о бок с Создателями, потом дороги Галактической войны привели его сюда, в зону средней звездной плотности огромного шарового скопления, данных о котором не было ни в одной навигационной базе.
Фрегат «Меркурий», на борту которого в ту пору находился Краб, совершил слепой рывок через гиперсферу, а затем, после выхода в метрику трехмерного космоса, потерпел крушение, рухнув на планету неподалеку от руин древнего города инсектов, возвышающегося в центре Ржавой Равнины.
Века автономного существования коренным образом изменили мотивацию поступков пехотного дройда. Он стал самостоятельно мыслящей личностью, искусственные нейросети год за годом, медленно, но неумолимо формировали сгусток самосознания. Краб нисколько не преувеличивал, считая планету механоформ своей родиной. Пускай его собрали на другой планете, но образ мышления сформировался тут, под воздействием местных условий. Всё, что он знал, любил, чего опасался, относилось к реалиям Ржавой Равнины…
Ветер внезапно утих, словно обессилел, огромные хлопья снега лениво закружились в воздухе. Они ложились на голову и плечи андроида, не таяли на холодной броне, а он, застыв, будто статуя, понизив до минимума мощность реактора, продолжал наблюдать, понимая, что завершается обратный отсчет последних минут затишья перед лавиной необратимых событий.
Почему он поверил людям? Зачем пошел за ними, осознавая, что мир уже никогда не станет прежним?