Шрифт:
– Молодец. А что-нибудь по-настоящему светлое, действительно хорошее в твоей жизни было? Какое у тебя САМОЕ ПРЕКРАСНОЕ ВОСПОМИНАНИЕ?
– Мой малыш, с букетом полевых цветов, верхом на козе. Возраст 153 дня.
Здесь надо бы – паузу. А впрочем, смахнув слезу рукавом – поехали дальше:
– Коли уж зашла речь о детях – что ты считаешь главным в воспитании юношества?
– С детства приучать ребенка к чистоплотности, с привлечением авторитетов. Например, говорить ему, что святой Антоний – бяка, он никогда не мыл руки, а Понтий Пилат наоборот.
– Ну а в школах что, по-твоему, надо преподавать?
– В школах необходимо преподавать: астрологию-алхимию-метафизику-теософию-порнографию-демонологию и основы гомосексуализма. Остальное упразднить.
– Да, педагог из тебя отменный. Ну а если бы тебе вздумалось бизнесом вдруг заняться, какое бы заведение ты открыл?
– Ресторан в Тель-Авиве под именем «Тоска по родине». Захаркано, заблевано, на стенках «хуй», посуда немытая. После расчета специальный вышибала коленкой под зад отправляет тебя на бульвар.
– Ну вот, как заблевано – так обязательно в Тель-Авиве. Интересно, а на процессе какого-нибудь Дрейфуса ты за кого был бы?
– Мари Шарль Фердинанд Вальсен Эстергазен – вот как звали того французского офицера, который выдал германскому генштабу секреты. А не Альфред Дрейфус. Вечно вы все валите на евреев.
– Да я-то не валю, это ты бранишься жидовскими мордами!
– Ну, да что говорить, все зависит от душенастроения. Вот и наш портвейн народ зовет иногда пренебрежительно: бормотуха, а иногда ласково: портвешок.
– А не боишься обвинений в жидомасонстве?
– Я смело могу занимать произраильскую позицию, Кувейт и Бахрейн не обрекут меня на нефтяной голод, – зачем мне нефть?
– Ты что же, значит, против арабов?
– Почему я должен болеть за арабов? Ни один араб меня еще ни разу не похмелил.
– Не похмелил… Ну и что, что не похмелил? Подумаешь – важность! У всех бывает похмелье. Вот для тебя – что такое похмелье?
– Когда пугает каждая печная труба, и дым, идущий из трубы, и даже тень, идущая от дыма.
– Тяжело тебе, Ерофеев. Водка… А кроме водки ты еще что-нибудь любишь?
– А еще я люблю, когда поет Людмила Зыкина. Когда она поет – у меня все разрывается, даже вот только что купленные носки – и те разрываются. Даже рубаха под мышками – разрывается. И сопли текут, и слезы, и все о Родине…
– Да уж. Но то все раньше было, а что теперь? Как тебе нынешние русские?
– Знал бы ты, какие они все крепыши, все теперешние русские. Никто в России не боится щекотки, я один только во всей России хохочу, когда меня щекочут. Я сам щекотал троих девок и с десяток мужичков – никто не отозвался ни ужимкой, ни смехом. Я ребром ладони лупил им всем под коленку – никаких сухожильных рефлексов. Зрачки на свет, правда, реагируют, но слабо. Ни у кого ни камня в почках, ни истомы в сердце, ни белка в моче.
– А эстрада современная? Как там ее называют – поп-музыка…
– Все голоса у всех певцов одинаково мерзкие, но мерзкие у каждого по-своему. Я поэтому легко их на слух различаю.
– А новый старый гимн России тебе как? Хороша музыка?
– Музыка хороша в высшей мере и не исполнена, а приведена в исполнение.
– Что ж, Веня, пора, видимо, и заканчивать. Еще пару вопросов – и перестану тебя мучить. Твой главный порок?
– Любовь к несбыточным мечтаниям, например, побыть бабой недели полторы. Или года два евреем.
– Твое любимое междометие?
– Мое любимое междометие «увы», но я замечаю, что с последнего времени оно становится нецензурным.
– Твое жизненное кредо?
– Не замечать за собой ничего дурного.
– Спасибо, Веничка. Тебе пора. Прощай.
– Прощай. Веревку и мыло я найду.
Примечание 2010 года.
Написано и опубликовано, если мне не изменяет память, году в 1995-м. То есть еще в самой «Независимой газете», а не в ее книжном приложении «Экслибрис». Впрочем, я в конце 90-х, когда «Экслибрис» уже был, много печатался именно в «НГ». Стараниями Павла Белицкого и Виктории Шохиной. Спасибо им и привет. А в начале и в середине 90-х, кстати, – стараниями Сергея Федякина, тогда моего преподавателя по Литинституту. И ему – спасибо и привет.
Конец примечания.
Примечание 2016 года.
Умер Паша Белицкий. Какие уж теперь приветы?
Конец примечания.
По трамвайным рельсам
К 65-летию В. Ер
Метро «Новослободская». Лучше «Менделеевская». Дальше – по Новослободской улице, от центра. Потом до пересечения с трамвайными путями и направо. Ну, и как положено, как в песне у Яны Дягилевой: По трамвайным рельсам. До площади Борьбы. А там – трамвайная развилка, маленький скверик. Скверик, как закуток. И две небольшие скульптуры. Одна – Веничке Ерофееву (персонажу поэмы Венедикта Ерофеева «Москва – Петушки»), вторая – той, к кому он, персонаж, ехал из Москвы в Петушки. Девушке с косой от затылка до попы, девушке, которая не девушка, а баллада ля-бемоль мажор и волхвование…