– То Дракон! А люди?!

Паж посмотрел на Черного как на полоумного.

– Кто же из смертных посмеет сунуться в подземелье людоеда? – в ужасе произнес он. – Там множество ловушек. Того и гляди, папаша-людоед нанижет тебя на кол и зажарит живьем, наслаждаясь твоими визгами.

– А ваш прежний принц? И он не посмел?!

– Чи? Он дураком не был! Он даже своих вассалов не посылал туда, потому что, если не сожрут тебя людоеды, то уж наверняка заколдуют или подкупят, и ты побежишь обратно вприпрыжку и оттяпаешь голову своему господину!

– Даже так? – удивился Черный. – Что-то слишком мудрено для каких-то пещерных тварей!

– Ну и что же с того, что живут они в пещерах? Они не глупы и не тупы, повелитель. Они… другие.

Черный еще раз задумался; на сей раз настолько основательно, что не услышал, что там живописал ему о людоедах болтливый паж – впрочем, ничего интересного он больше не поведал, в основном это были страшные сказки, придуманные в народе.

– Но должен же найтись хоть кто-нибудь, – произнес, наконец, Черный, – хоть один хитрец или смельчак, который придумал бы, как оттуда их выкурить! Что это за беда такая, с какой не может справиться кнент?!

– Этим сейчас и занимается государь, – соврал паж. – Думает.

В темноте перехода кто-то показался, и паж нервно дернулся в сторону.

– Куда?! – бдительный Черный ухватил его за куртку.

– Не погуби, господин! – взмолился несчастный. – Нас не должны встретить вместе!

– Это еще почему?!

– Ты, господин, выглядишь очень уж решительно. Наверняка задумал что-то, и непременно пойдешь туда… к ним. А если ты погибнешь?! Если с тобой что случится? Сразу все поймут, что это я разболтал тебе о несчастье, и государь велит сечь меня плетьми как следует!

– Тебя и следует сечь… как следует. Сказано же тебе было держать язык за зубами, так чего же ты растрепался, как заяц во хмелю?!

– Так я же только тебе, господин, и только лишь из глубокого уважения, – интимно зашипел паж. – И ты же приказал мне говорить!

Черный отпустил его, оправил на себе одежду:

– Тебе кто приказал молчать? Государь! Вот его-то тебе и надобно слушаться в первую очередь, и его приказы выполнять самыми первыми, – паж обиженно надул губы. – Ладно, живи. Не скажу я никому. Пшел, болтун!

– Значит, вот как, – подвел итог Черный, пересказав мне вкратце свою беседу с пажом. – Даже соревнования были под угрозой срыва, Государь уже в это время был в трауре. Но все же он нашел в себе силы не показать своей слабости, и не обидел никого из соседей своим горем! Устроил праздник… Неужели никто не сможет его отблагодарить, как он того заслуживает?!

– Ты это о чем? – подозрительно поинтересовался я.

– Я пойду в подземелье! И не перечь мне. Теперь геройствовать не перед кем, и я надену защиту, так что это будет не опасно…

– Не опасно?! – взвился я. – А если людоед поймает тебя и задумает сварить живьем?! Если что-то замкнет в твоем поясе?!

Но Черного и танком не остановить…

Из замка мы выбирались по крыше.

Я предлагал было ему еще до начала нашего марша честно пойти к Дракону и сказать, что, дескать, есть мыслишка, и все такое, но он наотрез отказался.

– Не даст он нам людей, – ответил он. – Мы с тобой, хоть и приняты, но еще никто. Не положены нам ни охрана, ни стража, ничего. И, потом, этот маленький болтун мне столько страстей понарассказал, что вряд ли кто согласится с нами идти. И Дракон может нам просто запретить туда идти. И нам придется подчиниться своему господину!

А это мысль!

Надеясь на то, что помощь подоспеет, я незаметно для Черного сунул записку в грязную посуду, оставшуюся после обеда. Пусть он думает, что разболтал болтливый паж! Зато вмешается государь…

Но помощь не подоспела, и мы под проливным дождем карабкались по крыше.

Лошади нам тоже были не положены, но, слава богу, у нас были свои, и мы заседлали их, не то пришлось бы топать пешком.

– Эй! – из угла послышался жалкий писк, и, обернувшись туда, я увидел пажа. Вид у него был прежалкий. Он был одет по-походному, поверх щегольского красного костюмчика был накинут не менее щегольской бархатный плащ, а на голове красовался роскошный, пламенно-красный мягкий берет с пышным пером, спускающимся аж до плеч! Он мял в руках полы своего плаща и переминался с ноги ка ногу, топча новыми сапожками навоз, и лицо его было таким, словно он хотел сказать свету: «Прощайте. Иду на верную смерть!»

– Так вы все-таки собрались, – хлюпнул носом он. – Ой, пропала моя головушка…

– Тихо ты, не вой! – свирепо прошипел Черный. – Ничего с нами не сделается! Чего приполз-то?

– Так ведь я ваш личный паж, – жалобно проскулил мальчишка. – И, так как вам не положены иные слуги, на каждый подвиг вас должен сопровождать я… Ну, по этикету положено…

– Дурак?! Какой подвиг, мы же удираем! Никто и знать не должен! И ты тоже!

– Я же знаю, – уныло ответил он. Странный он какой-то. Где здоровый авантюризм, положенный молодому человеку? Где жажда приключений? Ему бы радоваться, а он ноет!