Теперь, имея возможность самолично прогуляться по подземелью, я невольно содрогнулся от омерзения и ужаса. Черный, без сомненья, вчера проходил именно тут – вон как он уверенно ориентируется, и даже умудряется не задевать наиболее грязные участки пути… И как, однако, он все-таки смел – защита защитой, но по мне место это было чересчур жутким. То там, то здесь, разрытые нашими солдатами, появлялись могилы несчастных. Я угадывал их по неясным очертаниям тел, вырванных из утрамбованной грязи, по останкам волос и клочкам истлевшей одежды, оставшимся лежать в земле. Кое-где камни стен, проступавшие сквозь бурые комки грязи, были страшно исцарапаны, словно тут метался страшный разъяренный зверь. Что это были за отметины? Кто теперь скажет; может, это жертва, увлекаемая каннибалами в их гнусное жилище, из последних сил цеплялась за жизнь, а может, это сами людоеды бесновались, справляя свой жуткий праздник. Но, так или иначе, а все здесь говорило о том, что здесь не раз разыгрывались такие трагедии, от которых кровь леденела в жилах. И тем страннее и величественнее, непостижимее казалась мне отвага Черного, в одиночку прошедшего этот путь вчера, притом путь, полный этих тварей…

– Что за наорги? – спросил я, когда мы оказались на достаточном расстоянии, чтобы меня никто не услышал. Черный, аккуратно минуя свисающие сверху какие-то грязные лохмотья, ответил:

– А, это такой народец… Я бы сказал, что они похожи на гномов, если б они не были так уродливы, злобны и жадны.

– Так в чем же сходство? Гномы, по-моему, очень милые и трудолюбивые существа.

– Гораздо в большем, чем ты думаешь. Я сам их не видел, но много о них слышал и читал на досуге. Они, подобно гномам, небольшого роста, живут большей частью под землей и копают недра в поисках драгоценностей. Только ни один гном в самой страшной сказке не будет так жаден и безжалостен, как любой из наоргов. За мелкую монетку наорг убьет тебя, не раздумывая, хотя у него в сундуке в его подземном жилище может быть целый клад! Что за грех совершили люди, если земля под их ногами начала рождать таких злодеев и уродов! Можно подумать, она задумала изничтожить род людской и придумала для того орудие как нельзя более подходящее – это коварство наоргов и кровожадность людоеда… М-м… как же я раньше не догадался, что здесь замешаны наорги! Хватило бы и одного взгляда на эти катакомбы – только опытный копальщик смог бы прорыть такие тоннели в столь рыхлом и ненадежном грунте, если можно так сказать, и так искусно закрепить их, чтобы они не обвалились! И эти жуткие людоеды – вспомни, папаша-людоед просто гигант, а его отпрыски мелкие и отвратительные, хоть и не лишены присущего этой семейке шарма… Наорги не брезгуют вступать в брак с людоедами, вот дрянь-то!

– Может, они и человечатинкой не брезгуют? – предположил я.

– А это мы сейчас узнаем, – произнес Черный. Внезапно остановившись и даже попятившись назад. Его рука скользнула по талии и я услышал знакомое мне тихое гудение. Умно с его стороны…

Наорги в количестве пяти человек стояли в узком месте тоннеля, прорытого уже непосредственно в глинистой почве, перед нами, нацелив на Черного свои пики, и намерения их были самые серьезные.

– Трусливые твари, – прорычал их предводитель, тыча своей пикой в Черного весьма неосторожно, совсем не опасаясь, что поранит его, – зачем вы вернулись?! Вам велено было убираться прочь!

Впереди стоящий наорг, мелкий человечек, сложенный достаточно правильно, но как-то топорно, осклабился. Я бы не назвал его жутким или особо страшным – конечно, он был не красавец, но то результат подземной жизни. Светлая, бледная кожа да вытаращенные огромные глаза. Зато, не в пример людоедам, он был одет очень опрятно и чисто, словно никогда не ходил по загаженному подземелью, помимо штанов и курток у каждого из них был через плечо перекинут теплый плед, и даже малый краешек их одежд не был запятнан тем, что в изобилии украшало подвал замка.

Только вот морды у них, у этих наоргов, были на редкость ублюдочными. Как они на нас смотрели! Как ухмылялись! Думаю, их предложения палач конспектировал бы с большим интересом, чем мои. Капитан был прав – они с готовностью бы отрубили нам и ноги, и руки, но только не для того, чтобы госпоже людоедке было удобнее кушать, а для того, чтобы просто поразвлечься.

– Трусливые твари и ушли, – небрежно отталкивая пальцем пику от своей груди, ответил Черный, – остались не очень трусливые.

Наорг захохотал.

– Смельчак нашелся, – произнес он сквозь свой шипящий, каркающий хохот. – Только мне дела нет до чужой смелости и глупости! Я сказал – любому, кто спустится еще хоть раз в это подземелье, я огрызу голову, и значит, так оно и будет!

Наорг, размахнувшись, резанул по животу Черного. Раздался жуткий скрежет, посыпались искры, словно пика наорга наткнулась на металл, и нападающий от неожиданности уселся на зад.

– А теперь я скажу, плотоядная ты ящерица, – заорал Черный, без боязни ухватив его пику прямо за острие. Он немного не рассчитал усилия, и под действием защитного поля лезвие со звоном сломалось в его руке; наорги загомонили, отступая назад, а предводитель их, все так же сидя на полу, еще больше побледнел, хлопая своими злющими глазищами.

– Слушай меня, – продолжил Черный, ухватив наорга за грудки. – Думаю, у такого хитреца, как ты, достанет ума, чтобы понять, что меня не остановит горстка недоростков! Мне нужно пройти к мамаше-людоедке и вытащить её наружу – и я пройду. Так что в твоих интересах как можно скорее убраться с моей дороги. Не то тебя постигнет такая же печальная участь, как и тех, которых сегодня выносили отсюда, как падаль!

Наорг с ненавистью смотрел на Черного.

– А взамен? – прошипел он своим подлым злым голосом. – Что я получу взамен, если позволю тебе пройти?

– Ты получишь взамен свою жизнь, – елейным голосом произнес Черный. – Разве ты еще не понял? Ты не тот человек, который смог бы меня убить. И здесь командую я.

– Раз так, – сверкая своими зенками, подозрительно поинтересовался Наорг, – то почему ты сразу не убил меня?

– Это уже разговор, – одобрил Черный. – Вижу, в твоей маленькой головенке все-таки сохранилось немного мозгов! Я не убил тебя сразу лишь потому, что ты мне можешь пригодиться, а если точнее – ответить на пару интересующих меня вопросов.