Она хотела опуститься на корточки, чтобы разуться. Сумка соскользнула с плеча и брякнула об пол. Казалось, от грохота в дрожь бросило даже флюгер-дракона...

– Голова закружилась?
– спросила Белла.

– Засмотрелась.

– Ясно. Оглашение завтра в 10 часов. Сегодня тебе нужно отдохнуть с дороги.

– Согласна, - Наташа стянула сапоги. После перелета, поездки по межгороду и пробок навалилась усталость, да и смена климатических поясов сказывалась.

– Пойдем, покажу твою комнату, - Белла повесила их куртки во встроенный шкаф и первой направилась к широкой лестнице из черного мрамора с лакированными перилами красного дерева и ковровой дорожкой с золотыми прутьями. Наташа последовала за ней, смущенно ступая по ковру ногами в синих носках с кошачьими мордами, такими неуместными на этом персидском великолепии. А Лестрейндж уже совершенно тут освоилась, словно с детства жила в этом дворце... Но все-таки жалуется на гнетущее чувство, а Фима стал раздражительным сверх меры за два дня...

– Мы ведь часто ходили мимо этого дома, - сказала Наташа.
– Мама никогда не говорила, чей он. Может, не знала?

– Спросишь у нее сама... Да, странный был человек твой дядя. И как он только себя чувствовал, с таким видом из окна?..

*

Комната напомнила Наташе музейный зал. Все тот же готический стиль, темное дерево, золотистые обои, тяжелые портьеры на окнах, кровать под балдахином - с массивной резной спинкой и монограммой. И вся мебель в спальне - массивная, резная, с позолотой, такой яркой на темном фоне. Комната поражала своими размерами и казалась холодной несмотря на исправно работающее отопление. Или просто она была не обжита? Чувствовалось, что она пустует уже давно.

Наташа поставила сумку на кресло, прошлась по ковру. Ноги в синих носках почти по щиколотку утопали в пушистом ворсе. Девушка открыла встроенный шкаф в полстены. Блестящая лаком створка откатилась, показав совершенно пустое пространство. Наташа представила себе, как в этом "многоуважаемом шкафу" будут смотреться ее свитера, джинсы, футболки, водолазки и единственный строгий костюм... "Наверное, так же, как и мои трусы "три пары за сто рублей" в этом ящике, - подумала она, открыв другое отделение, с ящиками для нижнего белья.
– Хотя, это ведь теперь моя комната! И нужно все-таки разобрать вещи!".

Снаружи звякнул церковный колокол - раз, другой... "Ну и бизнес был у дяди!
– подумала Наташа, раскладывая белье в ящичке.
– Я, конечно, всякого навидалась, но все равно не по себе!".

Разобравшись с вещами, она достала мобильник. Может, мама сегодня дома и можно будет договориться о встрече...

Отстраненно вежливый голос сообщил ей, что на счету недостаточно средств для осуществления звонка, и Наташа выругалась. Какую-то платную услугу ей навязали еще весной явочным порядком, и ежемесячно снимали со счета деньги. Наташа чертыхалась, злилась, но у нее постоянно не хватало времени на визит в салон МТС для решения проблемы. В перерывах между творческими мероприятиями, тусовками, ток-шоу и презентациями Наташа работала над четвертой книгой из пяти, оговоренных в контракте с издательством на 2016 год. Время поджимало, и Наташа отказывала себе в обеде или лишней паре часов сна, чтобы вовремя сдать редактору рукопись из запущенной в прошлом году серии "Армейский детектив". После книги о своих злоключениях и сборника новелл о "крымской весне" Наташа перешла на художественные сюжеты, обнаружив, что может придумать и очень динамично раскрутить детективную интригу. Первый ее роман приняли на волне популярности, которую Наташа обрела в прошлом году, сняв с себя несправедливые обвинения и победив в неравной борьбе с крымским "королем аквапарков" Аркадием Вальтером, который в октябре, когда приговор суда вступил в законную силу, отправился в Харп, в колонию "Полярная сова"...

И вот баланс ушел в большой минус. Бесцеремонные служащие, ничтоже сумнящееся, сняли со счета положенную сумму, и теперь любезной СМС-кой оповещали хозяйку телефона о временной блокировке ее номера за неуплату...

– Да е...тесь вы башкой об стенку!
– проворчала Наташа.
– До ближайшего терминала тут километров десять!

Она постояла у кровати, не решаясь присесть. Казалось, что, если она подойдет к этому монументальному сооружению, завоет сирена, как в музейном зале, если кто-то перешагивал через заградительные канаты и пытался дотронуться до экспоната...

В комнате было полутемно. Наташа потянула за шнур. Портьеры разошлись, открывая окно. Наташа выглянула и увидела, что ей повезло. С торца окна выходили на задний двор с лаконичным ландшафтным дизайном в японском стиле - белый песок, маленькие круглые кусты. Окаймляла двор ограда из необтесанного дикого камня, уложенного в тщательно продуманном беспорядке. А чуть дальше размеренно рокотало море. Серое, с белыми штрихами волн, на горизонте оно почти сливалось с таким же серым небом. Даже через двойные рамы со звукоизоляцией доносились крики чаек, мечущихся низко над волнами. "Хоть из моего окна вид нормальный", - улыбнулась Наташа и забралась с ногами на широкий лаковый подоконник из красного дерева.

*

В дверь вежливо постучали. Даже не спросив "Кто там", Наташа откликнулась: "Да-да!". В комнату вошел мужчина средних лет, в черной "тройке", чем-то очень похожий на Бэрримора из фильма "Собака Баскервилей".

– Здравствуйте, - обернулась Наташа.

– Здравствуйте, Наталья Викторовна, - если "Бэрримора" и удивило зрелище сидящей на подоконнике девушки в носках, то внешне он не подал вида.
– Я Игнатий Петрович, дворецкий. Понравилась ли вам ваша комната?

– Да, нормально, - Наташа спрятала ноги за портьеру, чтобы не бросались в глаза ее теплые синие носки с усатыми мордами на щиколотках.
– Хорошая комната.

– Будут ли у вас какие-либо пожелания, Наталья Викторовна? Кофе? Ланч?

– Кофе, пожалуйста. И еще, подскажите, пожалуйста, где тут ванная комната? Дом такой большой, я боюсь заблудиться.

Дворецкий подошел к одной из портьер, дернул за шнурок, и оказалось, что за ней скрывается еще одна дверь.

– Все приготовлено к вашему приезду, - сообщил он.
– Если пожелаете что-то заменить, позвоните, - он указал на телефон внутридомовой связи.
– Ваши распоряжения - мои заботы.