— Брат Жекс! — завопил сверху Тымпа. — Ты ли это!?

— Вы-ы-ы… А-ы-ы-ы!!! — выговорил дьявол, тяжело дыша.

Стадо эму, тем временем, пришло в себя, яростно заклокотало и двинулось вперед.

— Они тебя обижают, брат Жекс?! — взревел вомбат, раскручивая над головой свою тяжелую окованную дубину, — Эти безмозглые мосластые твари, эта помесь киви с анакондой обижает нашего брата Жекса?! — ревел Тымпа.

— Вперед! — тихо скомандовал Шу, хлопнув Пики-Пики по заду.

Пики-Пики двинулся вперед натужными скачками. Движение дубины, которую с бешеной скоростью вращал над головой Тымпа, стало напоминать взмахи крыльев тяжело летящей птицы — вверх-вниз, вверх-вниз…

— Сейчас бросятся прочь, — сказал Шу, и не ошибся.

Возмущенный клекот сменился клекотом обиженным, а затем испуганным. Земля снова задрожала от топота мощных ног и стадо кинулось туда, откуда прибежало.

Дьявол Жекс тем временем пришел в себя и слегка отдышался.

— Какой позор! — тихо проревел он, обхватив зубастую голову лапами. — Безмозглые твари гнали меня по степи у всех на глазах! Из-за каких-то яиц! Меня, дьявола, бойца степей, саванн и сельв, гнать и пинать ногами… Теперь меня перестанут уважать даже мои друзья! Позор, позор мне!

— В чем же позор? — удивился Шу. — В голой степи, в одиночку ты и не мог справиться с тремя десятками разгневанных эму. Ведь они ростом… — Шу осекся, достал свою трубочку и смущенно принялся ее набивать.

— Я недостоин звания охотника! — ревел Жекс. — Я опозорен!

— Ты вел себя как герой, как настоящий боец, — снова попытался успокоить друга Шу, — ты изматывал их долгим бегом.

— Я опозорен перед моими братьями, я… — тут он заметил кролика и звонко защелкнул пасть. — А это еще кто?!

Шу торопливо загородил кролика.

— Это наш общий друг! — проговорил он.

— Кролик?! — взревел Жекс. — Кролик видел, как стадо безмозглых птиц гнало меня по степи?!

— Тише, друг мой, тише! — примиряюще поднял лапы Шу.

— Чтобы смыть такой позор, мне придется убить либо себя, либо его! И конечно я выбираю…

Неизвестно, чем бы все кончилось, но в этот момент трава расступилась, и вернулся Пики-Пики с Тымпой на спине.

— Твой кенгуру медленней, чем дохлый червь, всыпь ему тумаков! — огорченно сообщил Тымпа. — Они все разбежались, я никого не догнал!

К джунглям путники добрались лишь на закате. Лес стоял сплошной стеной из переплетенных лиан, и если здесь еще было светло, то в глубине царил полумрак даже днем, чего уж говорить о ночи. Кролик заметно дрожал — похоже, ему еще не доводилось бывать в джунглях.

— Нечего бояться, — объяснил Шу. — В этих джунглях живет старый поссум Вогоего, наш учитель. Можешь не сомневаться, уж где-где, но тут царит порядок.

Кролик пригляделся: действительно, даже лианы, беспорядочные на первый взгляд, висели стройными рядами.

Как только вошли в чащу, вокруг наступила кромешная мгла, лишь в кронах переговаривались безмозглые попугаи. А вскоре со всех сторон донесся странный протяжный гул, словно урчали сами джунгли — каждое дерево, каждая лиана. Попугаи почтительно стихли.

Кролик совсем занемог от страха — чтобы не потеряться, он крепко держался за лямку на спине Шуи, стараясь одновременно держаться подальше от Жекса, и поминутно спотыкался.

— Не бойся! — успокоил его Шу, стараясь перекричать гул. — Это старый Вогоего играет на своей диджериду!

Наконец и лианы и кроны над головами почтительно расступились, и показалась полянка, залитая лунным светом. Посреди нее высился небольшой холм, поросший мхом. Пространство вокруг дрожало от утробного гула, и в этом гуле над холмом слоями плыл туман. Говорить здесь было совсем невозможно.

Шу подошел к холму и почтительно стукнул в деревянный кругляш, который, очевидно, служил здесь дверью. Стука конечно не было слышно, но гул смолк и наступила такая удивительная тишина, какую можно услышать лишь в миг, когда умолкает диджериду.

— Входи, Шу Аранда, — раздался в этой тишине дребезжащий голосок. — И ты входи, Жекс. И Тымпа входи, если сумеешь втиснуть свой растолстевший зад. И кролик пусть войдет. А Пики-Пики пусть пасется снаружи.

Путники гуском вошли в распахнувшийся лаз, а Тымпа вполз на четвереньках с третьего раза — попа его действительно застряла.

Внутри холм оказался землянкой, в центре которой перед горящей лампадкой сидел, скрестив задние лапки, маленький седой поссум с острыми усиками и пронзительным взглядом. Перед ним лежал длинный диджериду — впрочем, не такой длинный, как могло казаться по звуку.