— Я его люблю! — воскликнула Эллиэт.

— Тише… — зашипело все семейство. — Накличешь…

— Выход мы найдем сами, — строго сказала мать. — Сами справимся.

— Креаннан уже должен был бы вернуться, — проворчал отец.

— Как я устала… Как я устала… — пробормотала мать.

— Если Креаннан найдет выход под обрывом, будет полегче. Говорят, таких выходов много. Только бы он не заблудился в норах. Молитесь за него, — приказал отец. — И ты, принцесса, молись.

— Племя лиловых нашло выход, но это теперь их выход, нас они туда не пустят. Почему, почему мы не умеем договариваться с другими? — в отчаянии спросила Эллиэт.

— Тихо! — воскликнул младшенький, Рарран. — Матушка, это оно!

— Свет, уберите свет! — велел отец. — Забивайтесь в щели, не держитесь друг за дружку… живо, живо…

Шорох, который первым услышал Рарран, превратился в грохот. В глубине туннеля, который вел наружу, рушились камни и рвались корни оплетавших его растений. Чудовище приближалось медленно и неотвратимо. Его светящиеся розоватые щупальца застревали в корнях, оно их высвобождало и продвигалось дальше — все ближе и ближе к семье.

— Жена, береги принцессу, — прошептал отец. — Дети, по щелям, по щелям… не прикасайтесь, у него ядовитый пот… я встречу его… до вас оно не доберется…

— Сюда! — мать втолкнула Эллиэт в трещину. — Останешься за старшую. Если не дождетесь Креаннана — сама всех поведешь…

— А ты?

— А я — с отцом.

— Я не пущу!

— Тише…

Оно ползло узким тоннелем — ползло молча, неотвратимо, оно уже протиснулось, насколько могло, заполнило тоннель собой, и щупальца вползли в узкую и высокую пещеру. Они шевелились, дергались, пытаясь захватить добычу, но отец вовремя прижался к стене — и они ловили воздух.

— А вдруг оно застряло? — прошептал Рарран.

Эллиэт нашарила камень и попыталась отодвинуть его от стены пещеры. Камень был большой — может, оно схватит его и, не разобравшись, утащит? Но пошевелить глыбу принцесса не смогла.

Рядом с камнем был лаз — тот, которым ушел на поиски выхода Креаннан. Креаннан был средним — еще хрупкий и гибкий, как подросток, но уже сообразительный, как взрослый принц. Если семья уцелеет и Эллиэт отдадут замуж — отец передаст ему корону… лишь бы вернулся, лишь бы вернулся…

Если вернется с удачей — можно будет расширить лаз… ну, почему родители так поздно додумались искать второй выход?.. Почему все родители на свете так бестолковы?.. Они же знали, знали, что пещера с одним выходом — ловушка! На что надеялись?.. На то, что выход снаружи удачно замаскирован? Ну и не помогла эта глупая маскировка!

Страшный вопль наполнил пещеру — и оборвался.

— Отец! — вскрикнула Эллиэт.

Шорох и треск были ей ответом.

Оно, захватив добычу щупальцами, выползало из тоннеля.

Мать кинулась следом. Пыталась отбить, повредить щупальца. Не удалось.

Она вернулась и позвала детей.

Дети кинулись к ней в потемках, спотыкаясь. Не сразу догадались осветить пещеру.

— Я умру, — сказала мать. — Я умру без него. Эллиэт, ты — старшая в роду… и не смей выходить замуж за серое племя…

— Матушка, нельзя! Не уходи!

— Я умру. Это совсем просто.

— Матушка!

— Я нашел! — раздался голос Креаннана. — Все сюда! Я нашел этот проклятый выход! Там все наши — и серые, и черные, и лиловые! Сидят на карнизах над бездной, ждут рассвета!

Ему не ответили.

— Отец?.. — растерявшись, позвал Креаннан. — Матушка?.. Отец!..

— Ты теперь — король, Креанннан, — тусклым голосом ответила мать. — Ты теперь король золотых… И выход больше не нужен…

Трубачи на стене ждали сигнала — и вот тоненько зазвучал рожок. Вывел сигнал из трех повторяющихся ноток — и в замковую стену ударил первый луч солнца.

Художник Макс Олин

— Отличная примета, парни, — сказал старый Герберт. — Ну, грянем!

И грянули!

Принцесса, стоя у замковых ворот, запрокинула голову, глядя на красавцев-трубачей. Мост неторопливо опустился, ворота отворились. Оставалось совсем немного — пройти через северный двор замка, войти через высокую арку в южный и встать посреди — перед резным двухместным троном.

Но принцесса смертельно устала и уже еле волочила ноги.

Ее никто не встретил, никто не снял с ее плеча походный мешок. По традиции она до последней торжественной секунды должна была все сделать сама.