— Искала. Стас где-то здесь хранит паспорт к сейфу с кодом. Я забыла. Это у него память на числа… — еще чуть, и замок был бы выстроен. Тогда можно не бояться задавать вопросы и получать ответы. Теперь…

Я начал спрашивать прежнее — про недавние встречи, начиная с первых февральских удач, про визиты, про знакомых, про спонсора, наконец. Давил призрачные кирпичи, топтал не развернувшиеся флаги. Женя отвечала сумбурно, да, стал нервозен, потерял аппетит и желание. Кольнуло куда больнее. Надеялся на другой ответ, на что угодно, кроме этого. Стас чаще запирался в лаборатории. Да, прежде такое бывало, когда только деньги дали, я боялась, он с другой встречается — так выматывался и ничего не хотел.

— Тебе будто это только и надо.

— Ну, знаешь, у женщины свои пот… — тишина. — Сама не знаю, что говорю. Он мне не безразличен, ты понимаешь. И ты обещал.

Да я обещал. Продолжил мучить вопросами. Что изменилось с февраля? Какие были отношения с Владиком? Часто и надолго он запирался в кабинете? Кому при этом звонил? Без конца и без края.

— А твое отношение к его постоянным отлучкам на завод…

— Знаешь, я была за ним как за каменной стеной. Я ему доверяла. Я жила с ним хорошо, уверенная в завтрашнем дне, и другого не ждала. Такого, как Стас, у меня никогда не было.

Всаживала с маху иззубренные лезвия слов. Сам напросился.

— А что в сейфе? — будто не больно. Она вздрогнула. — Бумаги, ценности? Или сама не знаешь?

— Да все там, — зазвонил ее мобильный. Лежал на столе.

Подошла, выслушала, согласилась, отключила, вернулась.

Я вынул с нижней полки справочник по высшей математике для поступающих в вузы. Пожалуй, самая несуразная из всех книг, самая детская. Тряханул.

На пол вывалились листки бумаги, Женя спешно подобрала, просмотрела.

— Умница. Не понимаю, как ты их нашел, — я махнул рукой, взял листки. Паспорт, чек, квитанция, код. Покрутил колесико, можно и так открывать, щелкает как метроном. Дернул ручку. Пусто.

Дома оказался в десять, даже удивился, что так рано. Вроде долго сидели, выясняли. Вернее, так: я пытался узнать, она упорно кормила лапшой, сама понимала, но продолжала. Давил, наседал — безуспешно.

Схватился за телефон. Дурная память и у меня тоже: мобильный капитана впился в память клещом. А ведь всего трижды и звонил.

— Иволгин, что, не наработался? — кажется, и он не удивился звонку.

— Да. Мне надо один номер пробить за последние двое суток, можешь сделать? — кажется, это впервые. Обратился на «ты» и так запросто — сам не понял, сорвалось птицей.

Капитан помолчал, затем долго звонил по городскому, чертыхаясь, в трубке возились дети, вещал телевизор, жена разговаривала со свекровью. Жизнь варилась, я вслушивался, стараясь не пропустить ни слова.

— Знаешь, от тебя такого не ожидал. От кого угодно, да. Что же ты так клиента подставляешь, Иволгин? — голос неожиданно срезался и стих. Только телевизор и неугомонные дети. Что на меня нашло? Будто не мог выяснить сам, пусть долго, но незаметно. Так встревожился ее правдой, затюкался ее враньем, что решил сорваться?

— Заноза, — прошептал я и отключил телефон. Через полчаса перезвонили — пришла распечатка звонков.

Шесть раз звонила мужу, один мне, еще дважды сестре, в лабораторию дважды, вчера ей ответили — сторож? — разговор длился всего тридцать две секунды, сегодня утром нет. Почему не позвонила родным? О брате Короткова говорила не раз, отношения он поддерживал. Три исходящих и четыре входящих с левого номера, раз при мне — выслушала и положила трубку, двадцать секунд. Метка капитана — куплен на улице. Да, для конспирации удобней всего. Муж и мог сделать.

Не уходила мысль, что именно по этому номеру они и держали связь. Но для чего, если он взял все деньги, ценности, чеки из сейфа, по ее словам — несколько миллионов? Для чего она перевернула его комнаты — какие еще улики искала Женя? И правда ли не могла найти код? Ведь был звонок сразу после расставания со мной. Ей кто-то звонил с того номера, говорили почти двадцать минут. Предупреждали, уславливались? Да что ж я все время подозреваю Женьку?

С этой мыслью проворочался до утра. Позвонил ей сразу по пробуждении: ничего нового, никто не звонил. Голос не как вчера утром, спокойный, уверенный. Хоть все время распечатки проси. Да что это со мной?

— Ты когда последний раз в лаборатории была? — она задумалась. Кажется, три или четыре дня назад, нет, четыре, муж попросил забрать — его машина забарахлила. Ничего серьезного, свечи меняли, кажется, на пять минут работы, но ты же знаешь, какие мы спецы. Я только в начале года научилась из салона капот открывать, Стас не лучше.

— Когда надо, ты очень сообразительная. Водить научилась, глазом моргнуть не успел…

— Но это ведь мне надо было. Да, бывают просветы, но если что мне не надо, тут же и забываю. Вот забыла все, что ты мне рассказывал о манипуляциях толпой, лекции свои. И что для создания толпы надо минимум четыре человека, и что эти четверо способны заставить людей идти куда угодно или видеть что угодно…