— Вы хотите к возврату массовых сожжений — ещё ввести и ускоренные суды инквизиции, на местах, с минимум разбирательств? — поразился столь нелепой идее Дезидерий.

— Конечно же! Время давно пришло к этому приступить! — буквально взорвался в детском смехе Хорхе, смешно хихикая и подмигивая своему молодому собеседнику. — Мы ещё нагоним, то что упустили…

Внезапно зашедший слуга тихо сообщил Дезидерию что прибыл Виллиам, глава храма «Утреннего Рассвета» и главный противник сидящего напротив Дезидерия, Хорхе.

Следовало вежливо попрощавшись бежать к новому Избирателю, что бы тот ни за что не встретился с Хорхе в помещениях дома, иначе взаимных обвинений и криков будет не избежать.

Оба настоятеля двух главнейших городов-храмов империи люто друг друга ненавидели и их люди частенько устраивали потасовки между собой, несколько понижая уважение к церкви Солнца данными действиями.

Пока слуга медленно выводил хихикающего и лопочущего Хорхе из кабинета в боковой коридор, для усаживания старика в карету — его хозяин во всю прыть мчал на вход к потайной двери и лихорадочно придумывал где бы уединиться с Виллиамом, что бы поскорее избавить данное место от возможной встречи, двух, столь ненавидящих друг друга, людей, к тому же бывших Избирателями будущего правителя империи.

Вспомнив о небольшой беседке при лимонариуме, во внутреннем дворике особняка, главный министр на ходу поприветствовав главу храма «Утреннего Рассвета» — двадцатидевятилетнего высокого розовощёкого мужчину, за руку и чуть не насильно увлёк того по направлении коридора прочь из дома.

Вскоре министр очутился вместе с очередным своим ночным собеседником, в источающем ароматы цитрусовых, растущих по соседству в кадках и на улице, помещении.

Храм «Утреннего рассвета» также был конгломерацией многочисленных храмовых и бытовых построек и являлся целым самостоятельным городом, которому явно в большей степени, чем его всегда карающему конкуренту, симпатизировал покойный император.

Там не было процедур с казнями или тому подобными вещами, вовсе нет: раздачи хлеба и фруктов голодным, милостыни, лечение бедноты за счёт храма, приём на обучение и устройство детей сирот что потеряли родителей, приём женщин на временное содержание и обучение новым профессиям — которые опасались убийства со стороны супругов, и прочее, тому подобное.

Мероприятия в данном храме почти всегда сопровождались музыкой и массовыми песнопениями. Было много шуток и смеха, за что в храме «Карающего Жара» запросто могли присудить к наказанию плетью или немедленному аресту.

Заведя, укутанного в светлые просторные одеяния Виллиама, в беседку при лимонарии, главный имперский министр Дезидерий тут же попытался объяснить своё поведение: «Думаю, в тиши дерев и их ароматов — нам будет проще обсудить сложившуюся ситуацию и ближайшее голосование Избирателей. Я вас не затруднил?»

— О, нисколько! — тут же с горячностью объявил глава храма «Утреннего Рассвета», — наоборот: мне приятнее здесь провести нашу беседу, чем в угрюмых каменных стенах. У себя в храме, я также предпочитаю переговоры в парках и садах, во время прогулок или приятных ужинов.

После несколько поднадоевших за сегодня церемониальных вопросов о смерти императора и будущем голосовании, Дезидерий в который раз поинтересовался у очередного Избирателя, есть ли у того какие пожелания к будущему императору, что бы он, как «престолодержатель», мог их передать всем четырём из внуков.

— Безусловно! — подтвердил предположение главного министра его собеседник. — Конечно же! Наш храм хотел бы получить право на личного имперского жреца, при будущем главе державы, к тому же провести коронацию обязательно именно у нас… Хотя на этом и не настаиваем, возможно ради компромисса — можно подобрать и какой иной, достойный дом нашего святого Светила.

— Так, обязательно доведу до сведения… — спокойно утвердил, вместе с кивком головы сказанное им, Дезидерий.

— Следовало бы полностью прекратить это варварство, полностью!

— Что именно?

— Казни: на кострах, в медных быках, «уссушки»! Я понимаю что традиции и желание инквизиции застращать еретиков — но это ведь дикость и страшнейшее варварство! Массовые казни или самосожжения фанатиков, многих из которых просто обманули нечестивые жадные жрецы — так нельзя! Пыточные публичные казни не преступников, а людей лишь немного оступившихся, которых вполне можно попытаться спасти! — вместо этого их почти тут же стараются умертвить с невероятными по жестокости мучениями… Зачем?!

— Это… Вы о достойнейшем Хорхе и его сторонниках?

— О ком же ещё?! Старики из храма «Карающего Жара» совсем сбрендили и многие инквизиторы, я сам с ними беседовал, тоже считают их предложения наказания, всегда и за всё — совершенно безумными! Понимаете?

— Ну…

— Хорошо. Попытаюсь объяснить свою мысль чётче: если человека постоянно пороть — он ожесточится и когда-нибудь обязательно сам начнёт пороть без разбора, просто потому что не видел иной альтернативы в своей жизни! А теперь представьте целое общество, так воспитанное — ужас! Людям нужно объяснять и просвещать, давать способы преодоления их проблем, а не воспитывать, бесконечными извращёнными наказаниями, дёргающихся в припадках идиотов фанатиков, готовых на любое преступление за малейший клич от полоумного проповедника, нередко — из их же числа…