– Присмотрела кого?

– Пока бритт только приглянулся. Но остальные себя не показали.

Хотелось пожаловаться на Дурака. Очень.

– Матушка, а может кто видеть сквозь браслет?

Царица молчала, теребя мои волосы. Заплетала маленький обрубок косы, потом вновь расплетала да чесала.

– Может, - наконец сказала она.
– Есть люди не от мира сего.

– Что это значит?
– не поняла я.

– Их никто не понимает. Они выбиваются из народа. Люди дураками их кличут.

Значит, Молчун один из таких?

– А любить они могут? Женятся?

– Да, любить могут. Бывает и женятся.

В груди появилась радость. Значит, он не отрока целовал, а девицу?

– А почему ты спрашиваешь?

– Да так, глядит на меня один жених, будто в самую душу, - не стала говорить всего.
– Не говорит ничего, я его Молчуном прозвала.

– Дочка, не заглядывайся ты на других. Самой же потом больнее будет.

– Знаю, матушка, - грустно вздохнула я.
– Никогда не было, чтоб царевна замуж за простого мужика пошла.

– Ты не права. Было дело. Давно.

– Правда? И как, была ли счастлива она?

– Не знаю, дочка. Может и была, да только...

– Что, матушка?

– Мы живём не для себя, дочка. Царей не выбирают у нас. И мы с детства учим своих детей управлению царством. Не дело просто насмарку знания бросать. Простому люду многого не надо. Живёт для себя и своей семьи. А мы - для народа.

Я кивнула. Права матушка. С детства мне говорили, что интересы народа превыше всего.
– Сегодня придут другие народы. Старайся не удивляться.

– Хорошо, царица-матушка. Значит, я и дальше принимаю гостей.

– Да, милая. Люди в необычных условиях теряться начинают да проявлять свои не лучшие качества. Гляди в оба да запоминай.

– Мам, а могут меня разглядеть до того, как браслет надену?

– Нет, милая.

Я кивнула своим мыслям.

– Пойду уже.

– Сперва поешь, - матушка вновь расплела мои волосы, взлохматила их.
– Некогда потом будет. Это приказ!

– Хорошо, царица-матушка, - я согнулась в земном поклоне.

Позавтракав, я начала принимать желающих породниться с царём. А ведь полцарства он никому не обещал. Только дочку, разгуливающую сейчас в облике отрока, с короткими волосами, точно у девки гулящей.

И пошла нелюдь нескончаемым потоком. Кто-то из наших предков проводил опыты над зверями да людом, вот и получилось то, что получилось... Вначале псоглавые женихи пошли. С руками, ногами, телом, как у человека, но шея начиналась сразу шерстью и мордой пса. Женихов оказалось с десяток. Все в воинских латах, закрывающих тело, в зелёных сорочках до колен, серых портках да красном подобии сапог. На плечах красовалась красная накидка. Голова имела гриву или копну подобно людям курчавых волос. Да и руки выдавали более тёмную кожу, покрытую шерстью. Оставаться бесстрастной оказалось трудно.

– Здравия, дорогие гости!
– я соскочила с лошади, склонилась в земном поклоне.
– Рады приветствовать вас на своей земле.

Дальше зачитала им правила ристанья. Слуг у них не было, все позволили надеть на себя браслеты, сказали по-нашенски, постоянно рыча и гавкая, что затрудняло восприятие речи, что готовы сразиться за руку царевны. Пришли они пешком. Поэтому и провожать их пришлось тоже пешком, ведя лошадку за поводья.

Проводила я их вначале на постоялый двор в городе, освобождённый для нелюдей на окраине града, неподалёку от снарядов. Затем отвела к отцу. Там гарцевали женихи на лошадях перед "царевной". Я склонила перед отцом в поклоне со своими гостями, проводила их на лавки. Гости ездить верхом не умели. И кто-то молвил, мол, испытания придумали лишь для людей, раз обязательным условием поставили наездничество.

Отец, похоже, расслышал эти речи. И решил сгладить обстановку.

– Состязания начнутся послезавтра, - похоже, отец перенёс их в ввиду новых обстоятельств.
– Первые состязания не рассчитаны на верховую езду. Ежели кто-то из ваших воинов дойдёт до испытания с лошадьми, то изменим их. Но вы ведь понимаете, что это борьба. Я не могу отдать дочь за того, кто не сможет взять оружие в руки и защитить её.

Псоглавцы закивали.

– Вот и славно, садитесь, поглядим, как люди могут гарцевать, развлечёмся зрелищем, - предложил царь миролюбиво.

Псоглавцы позволили проводить их к лавкам, стоящих на возвышении.

Рассадив всех, я извинилась и отправилась встречать другие народы.

Дальше пошли четверорукие люди, затем рогатые, потом полулюди-полузвери. Выделился среди которых один полкан. А во мне нарастало негодование. Они все пришли за меня биться! И ни один не подумал обо мне. Каково мне будет жить с таким полуконём или псоглавцем? Благо, улыбаться гостям не требовалось, лишь быть вежливой.

Птицы с головами людскими да грифоны явились просто посмотреть, как сами сказали. Я на ходу выдумывала новые правила, где указывалось обязательным почитание нашего царя-батюшки и его народа и уважение к другим народам. Запрещалось вступать в схватку где-либо, помимо соревнования. Пусть учатся жить мирно.