Шрифт:
– Идите быстрее.
По пути в каземат Шакун принялся гадать:
– И кто же это мог сдохнуть?.. Чеха и поляка закопали в мое отсутствие… Югослав еще держится… Никак это инженер…
Борщенко насторожился: «Неужели, Андриевский?»
– Какой инженер?
– заинтересовался он.
– Расскажи!
– Русский. В Москве метро строил. Большой специалист. Его хотели заставить работать на строительстве, а он - ни в какую! Отказался наотрез.
– Ну и что было дальше?
– Били, ломали. Не помогло. Отказался - и всё!
– Что же, его расстреляли?
– Нет.
– Повесили?
– Да нет… Не то!
– Так что же?
– Закрыли в каменную гробницу и перестали кормить. Ни хлеба, ни воды! Понимаешь?..
Борщенко содрогнулся.
– И давно это?
– Почитай, недели две. А может, меньше, - не помню…
Потрясенный Борщенко помолчал. Шакун оживленно продолжал:
– После этого его два или три раза открывали и опять предлагали работать. Все равно отказался. Упрямый!.. Язык уже плохо ворочался, а фюрера такими словами обзывал, что повторить нельзя.
– А ты не сочиняешь это, Федор?
– Ну что ты! Там мой приятель работает. По моей рекомендации. Он Мне все рассказывает.
Подошли к железным воротам, с небольшой калиткой в одной половине.
Шакун постучал. В калитке открылось окошечко, и оттуда выглянул эсэсовец.
– Давай документы!
– приказал он, а затем, получив пропуск, захлопнул окошко.
Спустя несколько минут эсэсовец снова выглянул и, удостоверившись, что у ворот ожидают именно, те самые, двое, - отодвинул тяжелый засов калитки и пропустил их во двор.
КАЗЕМАТ СМЕРТНИКОВ
За воротами Борщенко и Шакуна встретил начальник внешнего караула.
– Следуйте за мной!
– приказал он и прошел к каменному строению у скалы. У массивной двери эсэсовец нажал кнопку звонка. Открылся глазок, после чего залязгали запоры и прибывших впустили внутрь.
Здесь уже ожидал начальник внутреннего караула. Он также внимательно проверил пропуск и молча провел их в глубь помещения. Там стоял еще один часовой. По знаку начальника он открыл тяжелую дверь и пропустил Борщенко и Шакуна дальше.
Тусклая лампочка освещала узкую площадку, от которой вниз уходили такие же узкие каменные ступени.
– Иди за мной, Павел!
– пригласил Шакун и уверенно начал спускаться.
Внизу их встретил коренастый тюремщик, нетерпеливо позвякивая тяжелыми ключами, нанизанными на огромное кольцо.
– Что ты так долго канителился?!
– грубо спросил он Шакуна по-русски.
– Машина ожидает уже целые полчаса. И я из-за тебя торчу тут, внизу… Пошли скорее!.. .
Они двинулись по узкому, низкому коридору, вырубленному в скале. Стены и потолок были неровные, не обтесанные. На полу лежал настил из досок, сколоченных поперечными планками. Под тяжелыми шагами Борщенко доски прогибались и из-под них брызгала грязная вода.
По обеим сторонам коридора, на равном расстоянии друг от друга, высоко от пола чернели толстые деревянные двери - короткие, почти квадратные, с зарешеченными вентиляционными окошечками в верхней половине. У одной из таких дверей тюремщик остановился.
– Здесь!
– сказал он.
– Ты, Федор, пойдешь со мной; я дам носилки. А он, - тюремщик кивнул в сторону Борщенко, - пусть стоит у этой двери и никуда не отходит. Иначе - беда!
– Да-да, Павел, замри на месте!
– подтвердил Шакун и повернулся к тюремщику: - Осипов, познакомься! Это наш, из Киева… Бугров!
Осипов тяжело посмотрел на Борщенко и угрюмо добавил:
– Тут железный закон! Кто из нашего брата вступит в разговор со смертником, - сам немедленно попадает в гробницу. Железный закон!..
– Не двигайся, Павел!
– еще раз подтвердил Шакун.
– Это и есть каменные гробницы… А до Осипова тут был один, любопытный, так я же его потом и закапывал… Так что, не отходи!
Шакун и Осипов ушли в глубь коридора и свернули в какой-то закоулок, а Борщенко остался у квадратной двери. Несколько минут он стоял неподвижно, подавленный угнетающим душу подземельем и с трудом дыша тяжелым воздухом. Глухо доносился тихий разговор Шакуна с Осиповым. Где-то капала вода…
У Борщенко сжалось сердце. Стало быть, здесь томятся товарищи. И нет возможности помочь им, хотя бы шепнуть несколько слов ободрения… Борщенко сделал несколько шагов к следующей двери, но тут же застыл на месте. Заскрипели мостки. Возвращались Шакун с тюремщиком.
Они подошли, продолжая перешептываться. Шакун приготовил носилки, а Осипов вложил ключ в скважину и с огромным усилием повернул. В замке заскрежетало, пронзительно взвизгнули проржавевшие петли, и дверь медленно открылась…