Несмотря на неоспоримые факты бегства феодально зависимых людей в Дикое поле, многими историками не учитывается тот факт, что Дикое поле не было необитаемым. На первоначальных казачьих землях проживали многие племена и народы. Более того, эти земли были активной зоной движений, столкновений и переселения различных племен и народов. Это киммерийцы, скифы, сарматские племена (асседоны, аорсы, савроматы, сираки, иксаматы, писаматы), языги, роксоланы, керкеты, синды, ахеи, гениохи, чиги, агры, аспургиане, дандарии, аланы и др [23] . И этот список является далеко не полным и исчерпывающим, так как указывает на народы в казачьих землях до II в. н. э. Впоследствии будущие казачьи земли действительно стали Диким полем. Связано это с тем, что многие обитавшие в этих областях народы и племена вели полукочевой образ жизни, а постоянные столкновения между различными народами приводили к упадку существовавшей в этих местах материальной культуры, многие племена прекращали свое существование или переселялись на другие земли. Наиболее серьезным фактором формирования Дикого поля послужило появление Золотой Орды.

Другая теория, которая не оставляет указанный факт незамеченным разрабатывалась и поддерживалась, главным образом, представителями так называемой «казачьей науки» и «вольноказачьего движения» и некоторыми другими историками. «Вольно-казачье движение» – это группа кубанских и донских казачьих общественно-научных, военных деятелей постреволюционного периода второй половины 1920—х гг. XX в. (Т. Стариков, М. Фролов, И. Билый, И. Быкадоров и др.), стремившихся к созданию самостоятельного государства Казакии. К ним примыкает группа непрофессиональных историков, таких как Г. Губарев, А. Скрылов и др., отстаивавших право на политическую независимость казачьих территорий на основе утверждения положения о существовании национальных корней казаков. Они рассматривают казаков как особый этнос, который образовался в начале нашей эры в результате смешения аланских, туранских, меотославянских, скифских и других племен. При этом славянская речь стала для них связующим звеном [24] .

Достоинством такого взгляда на казачью историю является то, что он дает возможность объяснить обособленность казаков от остального русского населения и их культурное своеобразие. Но его существенным недостатком является то, что он не имеет под собой убедительной доказательной базы, а многие утверждения носят спекулятивный характер. Что, разумеется, неудивительно, учитывая цели, для которых разрабатывалась подобная теория.

Здесь важно отметить то, что сама по себе рассматриваемая теория, которая может быть названа «национальной» или «этнической», способна объединить внутри себя многие частные взгляды разных историков, рассуждавших о происхождении казачества в общем направлении, в общем ключе. Таким образом, уже упомянутые «автохтонная» и «миграционная» теории могут быть отнесены в рамки более крупной «этнической» теории.

Непосредственным сторонником «автохтонной» теории выступал И. Ф. Быкадоров [25] . Он заявлял, что казаки всегда были коренным населением своих территорий. О недоказанности этой теории и научной спекуляции свидетельствует то, что сам И. Ф. Быкадоров потом отказался от нее [26] . Ни один народ не смог бы остаться неизменным за тысячи лет даже находясь на одной и той же территории. Такое возможно для небольших этносов, живущих в изоляции от других народов в горах, на отдельных островах и т. п. Однако подобное невозможно для казачьих территорий, где, как уже отмечалось, шли бурные контакты между народами.

Разработчиком «миграционной» теории был донской историк Е. П. Савельев. По его мнению, казачество образовалось благодаря миграции «гетов-русов», живших в исконных казачьих землях, затем живших в районе Трои, затем в Италии, а потом мигрировавших в причерноморские степи. Их потомками и явились казаки [27] . Справедливости ради нужно заметить, что Е. П. Савельев, рассматривая древнюю историю казаков, замечал некоторые важные моменты, которые связаны с формированием известного нам казачества. Так, им отмечена связь казаков и населения вечевой республики вятских (хлыновских) ушкуйников, которая существовала в XII–XV вв. Основную массу ушкуйников составляли выходцы из Новгородских земель. У них были свои выборные воеводы, атаманы и священники. К концу XV в. Вятская вечевая республика была покорена Московским княжеством. Часть ушкуйников была переселена в южные пограничные русские земли, а те ушкуйники, которым удалось бежать, отправились в низовья Волги и Дона. Возможно, они бежали и на Днепр. При этом Савельев приводит много свидетельств сходства в лексике, церковной архитектуре и обычаях донских казаков и новгородцев [28] . Сходство можно проследить и в символике донских и днепровских казаков с Вятским гербом, который представляет собой натянутый лук-арбалет и равносторонний крест. Возможно, именно ушкуйники выступили организующей силой в среде казачьего населения, сформировав схожую с вечевой республикой систему самоуправления. Также Савельев указывает на волну переселенцев в казачьи земли из Великого княжества Рязанского после присоединения его к Москве в 1520 г. [29]

Еще один важный вывод Савельев делает, опираясь на факт подчинения южных степных территорий Золотой Орде. По его мнению, с принятием татарами ислама население Приазовья и Дона, оставшееся на своих старых местах, терпело большие притеснения от врагов своей веры. Часть этого населения смешалась с татарами, положив основу для нового военного сословия, которое известно, как ордынские казаки, киргиз-кайсаки или кайсаки. Остальные казаки, населявшие эти земли, ушли от притеснений на Днепр и в русские окраинные города. Эти казаки стали вести непримиримую борьбу с мусульманами. На Днепре в то же время уже жили черкасы-касаки, которые являлись потомками черных клобуков. Черкасы служили в княжеских войсках и сражались с половцами. При нашествии татар черкасы укрылись на Днепровских островах [30] . Савельев отмечает: «Таким образом, с принятием татарами магометанства казачьи общины из Приазовья и придонских степей разбросались по всем украинам великой Русской земли, до Новгорода и Соловецких островов. Но главные силы их сосредоточились по пограничным с татарами местностям, в княжествах Рязанском, по верховьям Дона, Северском, по верховьям Донца, и по Днепру. Отсюда они стали вести наступательную войну с магометанами, отстаивая каждый шаг дорогой им Родины» [31] . В XV–XVI вв. на Дону постепенно начинают сосредотачиваться днепровские казаки и казаки из украинных русских городов, которые вытесняют из степей татар и вместе с московскими ратями захватывают Казанское и Астраханское ханства. В Азове до захвата его турками в 1471 г. и после жили азовские казаки. Они составляли обособленную часть азовцев. Их выборный начальник назывался «шубаш», а исполнители его распоряжений назывались «урядниками». Азовские казаки были христианами. В начале XVI в. азовские казаки были окончательно вытеснены турками и ушли на Днепр [32] .

Слабость теории происхождения казаков от какого-либо этноса, который оказался на казачьих землях путем дальних миграций или вернулся на свои земли после долгих странствий в том, что в ней не учитывается сложность процесса переселения. Переселение обычно связано с расколом этноса, часть которого остается, а часть уходит. Затем эти части теряют родство и живут независимо друг от друга, взаимодействуя с другими народами. Учитывая это, производить один народ от другого можно только очень условно. Кроме того, «миграционная» теория опирается только на малочисленные косвенные факты.

Помимо названных основных теорий происхождения казачества существует большое число «промежуточных» теорий, взглядов, гипотез, которые могут примыкать к основным, дополнять их, изменять их, соединять некоторые их элементы. В рамках проводимого исследования целесообразно привести основные, заслуживающие внимания подобные теории. Но при этом, с нашей точки зрения, можно согласиться с мнением О. В. Матвеева, резонно заметившего, что в вопросе о происхождении казачества наиболее правильно рассматривать «специфику каждого отдельно взятого казачьего образования» [33] . Поэтому, в целях проводимого нами исследования, мы будем ориентироваться, прежде всего, на специфику происхождения днепровских казаков, явившихся первым исходным «материалом» для создания Запорожской Сечи в XVI в.