Колониальные чиновники и офицеры переглянулись. Взгляды говорили о том, что они думают о сумасбродных русских, позволивших даме узнать такие чудовищные подробности.

Штольманы и Миронов вежливо простились и двинулись на выход. Анна всё ещё крепко сжимала руку Якова, сама того не замечая. Кажется, увиденное её потрясло. Окончательно она очнулась лишь на лестнице. Охнула, заглянула мужу в лицо.

– Яков, ты будешь этим заниматься? Ты найдёшь проклятый рубин?

Право, он сам пока не знал ответа на этот вопрос. Всё будет зависеть от её самочувствия. И от того, что она увидела. Но об этом поговорить лучше в гостинице, без свидетелей.

Яков Платонович через силу улыбнулся, отвлекая её, и наконец позволил себе захромать:

– Пока не знаю, Анна Викторовна. Но того сапожника я непременно найду. И руки из плеч выдерну. Или откуда там они у него растут?

========== Затонский цирк ==========

Уставшие рикши не очень бодро домчали их полуночными кварталами европейской Калькутты до гостиницы, где русские квартировали. Впрочем, и спешить ведь было некуда – разве что в постель. Однако вместо постели в номере Штольманов начался «военный совет в Филях». С плавным превращением в цирк. Очень не к месту и не ко времени, но поделать с этим Яков Платонович всё равно ничего не мог. Хотя мог бы и предвидеть, зная нрав Мироновых.

Были, конечно, на свете и другие Мироновы – спокойные и респектабельные, но те остались в Затонске, и, кстати, терпеть его не могли. В отличие от этих – буйных и авантюрных.

Вот кто бы ему сказал, что он будет являть собой образец благоразумия, стоя на пути уже совершенного сумасшествия – посмеялся бы тому шутнику в лицо. Это он-то, прославившийся на весь Петербург своими гусарскими выходками! Неисповедимы пути Господни! Что-то больно часто ему это стало приходить на ум.

Или так: «есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам…»

Мудрецам не снилось, что едва войдя в номер, Анна обернётся, пылая энтузиазмом:

– Дядя, ты должен мне помочь!

Штольман только успел поймать её за руку. Кажется, вопрошать духов она намеревалась немедленно.

– Анна Викторовна, куда вы?

Анна изумлённо уставилась на него, словно он не понимал каких-то очевидных вещей.

Яков добавил металла в голос:

– Мне бы хотелось знать, что именно вы собираетесь делать. И где именно?

Анна посмотрела на него немного обиженно, надула губы. И захлопала своими огромными глазищами. Не мог он видеть её обиду, и так слишком часто обижал.

– Ночь на дворе, - заметно сбавив тон, произнёс Штольман. И вздохнул про себя.

Она мгновенно оценила обстановку. Ей всегда удавалось парой слов или жестов превратить матёрого волкодава, уже ощерившего клыки, в ласкового щенка, готового подставить пузо, чтобы его почесали.

Подошла и молча обняла его, на несколько мгновений приникнув щекой к плечу.

«А вот это ошибка, Анна Викторовна! Я же чувствую, как вас трясёт».

Он успел поймать жену за талию прежде, чем она рванулась вон – напряжённая, как лук.

Всё ясно! Бежать, искать, ловить! И находить… преимущественно, неприятности на свою голову.

На его голову, если уж точнее!

– Куда? – невинно спросил Штольман, не выпуская Анну из объятий.

– Ну, Яков Платонович! Мы же берёмся за это дело?

Глазки горят, щёчки пунцовые. От утреннего недомогания – ни следа. Уголовное расследование как процедура для поправки здоровья? Новое слово в медицине. Надо будет Милцу об этом написать.

– А кто так решил?

– А разве нет? – Анна искренне удивилась. – Яков Платонович, но вы же сразу согласились. Вы даже архивные материалы по делу запросить успели. – теперь в голосе жены прорезались явные нотки сарказма.

Надо было признавать своё полное поражение. Или объясняться.

– Анна Викторовна, похоже, вы прослушали, что именно я сказал.

– Вы сказали, что мы посоветуемся. Ну, вот мы и советуемся! – и выражение на лице уже совсем победительное.

Так. Сменим тактику!

Яков сел, не выпуская руку жены, и потянул её к себе. Деваться ей в таком положении было некуда – только к нему на колени. А он немедленно обхватил её обеими руками, заключая в кольцо объятий. Сразу не вырвется, а там…

Так, а теперь объясняем. Тихо-тихо, чтобы иметь основания слегка касаться губами её волос:

– Аня, я согласился бы, будь я по-прежнему один. Но теперь я не один…

Избранная тактика имела свои недостатки. Яков резко и шумно выдохнул.

А тут ещё и Пётр Иванович – стоит у двери и откровенно наслаждается моментом. И, кажется, Карим в дверях нарисовался – полусонный, но довольный зрелищем. Он всегда любил, когда шумно и весело.