— Q-Que haces [Ч-Что ты делаешь]?

— Я волнуюсь о тебе больше, чем ты думаешь, Улькиорра, — прошептала она, прижимаясь к нему, словно он может исчезнуть в любой момент. — Я… — сердце чуть не выпрыгивало из груди, щёки зарделись, — я люблю тебя.

Он не ответил, и звук яростного пламени искажался в какофонии шумов, которые становились всё громче и громче, пока они не проревели на такой же громкости, что и оглушительная тишина…

— Это правда?

Орихиме открыла глаза и стрелой выпрямилась на кровати, осматриваясь по сторонам. Это её спальня. Плюшевые мишки — на своих местах, ничего не горит, всё расставлено по порядку. А, ещё был Улькиорра, стоящий рядом с таким выражением лица, по которому можно было сделать вывод, что он точно не доволен.

— Доброе утро, Улькиорра! — она радостно улыбнулась ему. — Эм… Я же тебя не разбудила, нет?

— Нет, — решительно ответил он.

— Какое облегчение! На секунду я подумала, что ты злишься, потому что я… сколько время? — солнечный свет пробивался в комнату через окно. — Я опаздываю в школу! — прокричала она, попытавшись освободиться из-под одеяла и выбраться из кровати одновременно. Её ноги запутались в одеяле, и она упала на пол. Улькиорра смотрел на её извивающиеся конечности.

— Сейчас летние каникулы, — напомнил он. Движение прекратилось, и голова Орихиме вынырнула из-под одеяла, её волосы были растрёпаны.

— О, точно, — она села, скрестив ноги, и уставилась на него. — Хочешь позавтракать?

— Что тебе снилось, женщина?

— А? — улыбка Орихиме стала ещё шире, она немного подумала, пытаясь ухватиться за кончики ускользающего сновидения. — Знаешь, что? Я не помню. Но, кажется, ты говорил по-испански.

— По-испански…

— Ага! Круто же, да? — она встала и скинула одеяло на пол, затем направилась на кухню.

Улькиорра смотрел ей вслед. Он мог не знать, что он там говорил во сне женщины на испанском, но он был на сто процентов уверен в том, что сам услышал от неё. И сейчас он испытывал новую эмоцию, словно он поднялся на вершину американских горок, чтобы узнать, что дальше следует спуск к безопасной твёрдой земле. Он заболевал… чем-то. От этого на сердце было как-то необычно. Даже больно.

Должно быть, это люди называют «разочарованием».

Комментарий к Что сделал бы Фрейд

От переводчика: автор хотела оставить часть с переводом фраз в самом конце главы, чтобы всех нас помучить, но я подумала, что это будет жутко неудобно, поэтому нарушила концепцию, вставив перевод рядом с самими фразами.

А вообще, переводя эту главу, я очень повеселилась. Сама тема странных снов для меня очень жизненна, поэтому в этом я понимаю Орихиме хд

========== Морская победа ==========

Орихиме Иноуэ стояла, скрестив руки за спиной. Её волосы были собраны в хвост, а глаза скрывал козырёк её адмиральской фуражки, на которой красовался золотой цветок. По её строгой позе легко можно было догадаться, что она была недовольна. О том же говорило её хмурое выражение лица, частично спрятанное за лучами света. Она была окружена различными экранами и панелями с огромным количеством кнопок, рычагов и ручек. Неожиданно комната сотряслась, из одного угла начала трезвонить сирена, куда тут же кинулся запаниковавший Сунь-О, чтобы оценить ущерб.

— Капитан, — прокричал он, — мы не можем двигаться!

— Есть течь? — спокойно спросила Орихиме.

— Нет, — ответила застенчивая Аяме, — мы ещё не настолько повреждены.

— А что с кораблями на поверхности?

— Мы потеряли линкор, авианосец и эсминец, — Байгон наклонился поближе, чтобы ему лучше было видно экран, — хотя крейсер ещё работает почти на полную мощность, — Орихиме кивнула и подошла к перископу, в который продолжал вглядываться Хинагику.

— Дай-ка мне, — сказала она и встала на его место. Взявшись за ручки устройства, она посмотрела в него, оглядывая окружающий их океан. Секундой позже она чуть не ослепла от взрыва слева от них, сила которого пошатнула субмарину в мрачных водах. — Цубаки! — прокричала она.

— Не ссы, женщина! Я разберусь! — сварливый матрос злобно рассмеялся, нажав на кнопку, запустившую торпеду в темноту. Орихиме нетерпеливо вглядывалась в перископ. Сердце пропустило удар, и тут вдалеке показался огненно-красный взрыв.

— Отлично! Мы его задели!

По субмарине прокатилось дружное ликование, так как капитан и матросы праздновали победу, давая друг другу пять, и уверенно улыбались. Над ними же, в пункте управления «С. С. Мурсиелаго», самого большого авианосца военно-морского флота противника, стоял Улькиорра Шиффер, не сильно удручённый потерей. Одетый в чёрную форму, украшенную бессчётным количеством блестящих медалей, с шпагой и фуражкой, на которой были изображены знаки в форме золотых крыльев летучей мыши, он смотрел на радар, показывающий предполагаемое расположение субмарины.

— Неплохо сыграно, женщина, но я уже близко, — перед ним на стуле сидело устрашающее существо, чешуйчатую кожу которого покрывала форма. Оно повернулось к Улькиорре, махнув хвостом, и, показав ряд острых зубов, открыло рот, чтобы заговорить.

— Мы их нашли, капитан. Хотите, чтобы мы их потопили?

— Не сейчас, Бенто. Женщина хочет поиграть. Давай немного побалуем её, — взгляд Улькиорры переместился на крейсер у горизонта. — Свяжись с Тобиасом.

Через пару минут Тобиас Уэйнрайт, его сын, его внук и правнучка Генриетта — семейка ястребоподобных существ — поднялись в небо, держа в своих когтях теплоулавливающие ракеты. Улькиорра смотрел, как они удаляются, уменьшаясь до размера точек, и оценивал потери. Субмарина не сильно его волновала; это было, конечно, знатное оскорбление, но он оставил там Бориса, который был предателем. А вот потерю своего крейсера он простить не мог. Там был Наполеон, племянник Бенто. И он знал, что собдразьяна жаждет мести.