— Ясно… — прошептал я после недолгого молчания. Тяжело было что-либо говорить. Я в отчаянии поднял на неё глаза глаза. — Почему? Почему так?..

— Я не знаю, — испугалась она. Видимо, мой гнев ей уже расписали в красках.

— Да ладно тебе. Знаешь, просто говорить не хочешь, — я решил немного надавить. — Давай-давай, выкладывай.

— Ну… в общем, это всё после ухода Поттера-старшего. Он всех устраивал — всё-таки народный герой, его уважали как начальника.

— А ты? — я не знал что спросить, чтобы оттянуть время. Я не хотел слышать истинную причину.

— Я с ним практически не сталкивалась.

— А меня что, выходит, как главного аврора не уважают, что ли?

— Тебя боятся, — тихо сказала Ингрид, чем вынесла мне приговор. Голову опять пронзила боль, и я машинально обхватил её руками. Как всё так быстро изменилось?

— Когда-то и этого… хватало.

Я встал и подошёл к окну. Свежего воздуха здесь быть не могло, и боль только усилилась от движений. Я снова схватился за голову, пытаясь удержать на месте. Немного отдышавшись, я был готов к следующему выстрелу.

— Какие у нас перспективы?

— Неутешительные, — хоть я и был готов, слышать это было ужасно. Мозг кипел, я не мог понять что делать. — Если мы лишимся всех этих людей, то… Оперативный отдел будет похож на стол на трёх ножках.

— Стол… на трёх ножках? — переспросил я, с трудом выговаривая слова. — Знаешь, такие тоже бывают.

— Квадратный стол на трёх ножках, — уточнила она.

— Умеешь ты рану солью посыпать, — сказал я ей, понимая всю безнадёжность ситуации.

*

После обеда собрал оперативников. Всё катилось к чертям. Мне необходимо было сохранить хотя бы их, ведь они были «руками» Аврората.

— Значит так, — начал я угрожающе; это был в корне неправильный подход, но я, видимо, не умел иначе. Голова снова разваливалась на части, как и отдел. — Я вас собрал, чтобы провести серьёзное организационное мероприятие. На вас жалобы поступили, что вы уже страх совсем потеряли.

— Что конкретно? — спросил Лисандер.

— Конкретно я не спрашивал. Всё было в общем. Но раз уже в общем, значит, масштаб серьёзный. Я всё прекрасно понимаю. Я вас сам научил правильно дела делать. Но я всегда говорил делать их тихо!

— Так получается, Тед, — подал голос Скорпиус.

— «Так получается»? Плохо, значит, получается! Если вас уже с карательными отрядами сравнивают. Да что там… Я сам видел, как к нам в отдел уже два раза экстренно целителей присылали после ваших бесед с преступниками! — я уже кричал. Боль раздирала. Руки я держал в карманах: давать слабину перед своими же означало мою полную дискредитацию.

— Тед, ну если так по каждому моменту разбирать… — послышался сзади голос кого-то из ребят.

— Молчать! — заорал я, не узнавая свой осипший нервный голос. — Заткнулись, когда я говорю! Вы что, мальчики? Совсем уже нюх потеряли? Я что-то не понимаю, что вдруг случилось. Или вы решили, что я теперь намного дальше от вас стал, что ли? Я вас мало учил в своё время? Ещё надо?! Надо будет — научу!

В зале послышались смешки. Я лихорадочно оглядел всех, не зная, кого зацепить. Смеялись все. Лучше бы били. Смех был хуже рукоприкладства. Я был унижен. Прежде всего, в собственных глазах. Но ещё не всё было кончено.

— Смешно, Малфой? — я выбрал самого проверенного мракоборца, который, наверное, был единственным, кого хоть как-то волновало моё существование. В положительном смысле. — Ты клоун здесь что ли? Ну давай, посмейся, — я пытался задавить его своим диктатом. А нужно-то было просто нормально поговорить. Но нет. Я снова упрямо повысил голос. — Давай! Ещё раз только попробуй мне это сделать! Значит так! — я снова обратился ко всем присутствующим. — С сегодняшнего дня вы будете делать только то, что я говорю! Мы будем зарабатывать деньги, будем! Из дел, из приработка. И настроим здесь всё как надо нам. Только не вздумайте, как тупые гоблины, разрушить всё в самом начале! В ваших интересах помогать мне. А для этого сейчас надо сидеть тихо. Максимально тихо! Это понятно?

Они равнодушно смотрели на меня. Я орал, брызгал слюной и выглядел, скорее всего, малоприятно. Я понимал, что сильно упал в их глазах, но ничего не мог изменить. Головная боль разрушала всё моё терпение. Мне казалось, что все надо мной смеются, издеваются, ненавидят. Я затравленно обернулся, будто кто-то стоял за моей спиной:

— И каждый, каждый из вас теперь будет отвечать за любой свой косяк! Всё понятно?!

Я смотрел на них безумным взглядом. Голос снова подал один Скорпиус: