– Не смейте меня останавливать! Эта сопля мне сама подала повод! – орала Роза, не отставая и размахивая топором.

Даша пулей помчалась к калитке, а за ней побежала и Вера, за руку тащившая Долдонова, который возмущался и потрясал свободным кулаком. Вслед за ними летела озверевшая Роза. Ольга хотела было остановить дочь и совершила ужасную ошибку, отпустив мужа. Николай сразу же схватил стул и с визгливо-каркающими проклятиями устремился за ними.

– Конец света пришё-ооол! – торжественно возвестила Лоло, бухнулась на колени и начала призывать Сатану.

Мария Шмульдина насмотрелась на всё это вдоволь и решила, что с неё хватит. Она уверенно взяла за руку ничего не соображающую Шаню и повела к себе домой. Ваня пошёл за ними, не решаясь бросить Шмеленкову одну. Более того, оставаться на своём участке, который превратился в загон для буйных больных, он не собирался.

Прижавшись к забору, чтобы не попасться на глаза Долдоновым и Травкиным, которые с невероятными воплями, рёвом и криками носились по улице, Марии удалось добраться до своей калитки. Её руки немного дрожали, когда она набирала код.

– Чтобы я еще раз пришла на пьянку... – еле выговорила она.

– Не советую, если хотите жить, – тяжело вздохнув, сказал Ваня.

Шаню отправили принимать горячую ванну, потом выдали ей фен, полотенце и Сарочкину одежду, а затем усадили на кухне и напоили горячим чаем. Только после этого она более или менее пришла в себя.

– Спасибо, что приютили. Вы, наверное, теперь продадите дом, – невесело усмехаясь, обратилась она к Марии Шмульдиной.

– Я была бы рада, но уже не выйдет, – вздохнула та. – А еще была бы рада, если бы моя дочь вернулась домой.

– Она ведь... пошла убивать Семёна? – напрягаясь, вспомнила Шаня.

– Она за тебя любого убьёт, – покачала головой Мария. – Честное слово, лучше бы твои родители оставили тебя нам.

Неделю назад Ваня бы согласился с ней. Но только не сейчас. Только не после всего, что произошло и что он понял за это время.

Шмеленкова подняла глаза на сидевшего напротив Травкина. Только тогда она обратила внимание на его разбитую губу и глубокую царапину на щеке. След от сражения с Семёном. Надо бы что-нибудь сказать, что ли...

– Ваня! – окликнула его Шаня. – А ты был прав, от меня одни проблемы. Это... Спа-си-бо тебе, что спас меня и мою честь.

– Я жалею, что не переломал этому скоту руки, – сквозь зубы выговорил Ваня.

– А я так просто слабое чмо, как скажет Роза, – вздохнула Шмеленкова, потирая лоб. После горячего чая с сахаром головная боль наконец-то согласилась отступить.

– Пф. Шань, ты всё-таки девушка, а он тяжёлый кусок жира. Ты в принципе не можешь быть сильнее, – сказал Травкин. – Слишком уж ты самоуверенная.

– Не занудствуй, и так плохо, – кисло улыбнулась Шаня. – Предупреждал же меня Миша... И ты. Тоже. Предупреждал.

– Да мы с ним дебилы полнейшие, – вдруг тоскливо сказал Травкин. – Мы оба подозревали, что этим всё кончится, но поверить, что он это сделает... Кретины тупые, короче. Думали, что он не решится, вот и не могли нормально предупредить.

– Он... Он говорил вам, что собирался сделать, да? – спросила Шаня, припоминая разговоры с Раздолбаевым.

– Мне говорил, я рассказал Мише. Мы думали, что он все-таки шутит, – вздохнув, отозвался Ваня.

Шаня вдруг вспомнила, как они с Розой тайно пробрались в дом Долдоновых. Тогда ей удалось подслушать обрывок какого-то диалога. Как оказалось, разговор этот был судьбоносным. Ваня говорил что-то про “только попробуй”, Семён называл его рыцарем хреновым.

– Это тогда, у него в комнате было? – спросила Шмеленкова.

– Не совсем. Первый раз он намекнул мне на это, когда ты прыгнула с крыши сарая и повредила ногу. Мы с ним дотащили тебя до комнаты, а потом он мне по секрету заявил, что собрался тебя... ну, ты поняла. Я еще, по-моему, потом советовал тебе быть осторожнее, но тогда я просто сказал это на всякий случай. Я думал, он, как обычно, хрень всякую несёт, башкой не думая. А у него в комнате мы этот разговор продолжали, пока не вломились вы с Розой.

Шаня значительно покачала головой и уставилась в свою почти пустую кружку, наклоняя её и наблюдая, как переливается крепкий чёрный чай.

– Вот оно что, – задумчиво сказала она. Повисла тишина.

– Шань, – начал Ваня, запнулся, но продолжил говорить, – Шаня, ты, в общем, прости. За мой дебилизм, занудство, наезды и за всё остальное.

От неожиданности Шмеленкова разжала пальцы, и кружка громко стукнула по столу. Пару секунд она не знала, что сказать и как вообще реагировать.