Шаня аж закашлялась от неожиданности. Холодный воздух обжёг горло. Но отвечать Ване ей не пришлось. Из дома выбежали брат и сестра Долдоновы.

– Где гад?! – воинственно спросил Семён.

– Да вон он! – завизжала Даша, показывая пальцем куда-то в сторону ворот.

– А ну стой, неандерталец!

– Обезьяна!

– Ты же дебил!

Как оказалось, “гад” всё это время стоял почти за спиной у Вани и внимательно наблюдал за происходящим.

– Кажется, сейчас будет шоу, – пробормотал Ваня, отводя Шаню в сторону.

 Миша насмешливо окинул орущих Долдоновых взглядом и хмыкнул:

– Хех, если вы хотели меня обидеть, то у вас не получилось. Я вообще человек необидчивый. Хочу сказать вам, что смешно слышать критику в свой адрес из уст бестолкового булкопожирателя и розовой сопли, которая уже и не помнит, как выглядит её лицо, ведь на нём постоянно килограмм штукатурки. Поэтому, ничуть не уважаемые страшилы, разрешите откланяться. Я пошел.

На некоторое время повисла тишина. Было слышно, как падает снег. Наконец, Даша очнулась.

– Слышь ты, (далее идут примерно такие же выражения, которыми Роза любит осыпать своего братца ), сейчас мы с Сенечкой с тобой разберемся!

Стал собираться народ. Роза пришла смотреть бесплатный спектакль, Сара примчалась выяснять, в чём дело, Илья притащился за компанию, а взрослые где-то копались и пока во двор не выходили.

 Шаня решила, что можно и поучаствовать, и попыталась унять обе стороны.

– Может быть, вы не будете ссориться? – с фальшиво милой улыбочкой спросила она.

– А ты вообще молчи, – перебила Даша. – Ты не ведешь себя, как девушка, в отличие от меня!

– Не жру тоннами, что ли? – поинтересовалась Шаня.

– Не используешь косметику, – ледяным тоном произнесла она.

– То есть, не накладываю килограмм косметики, как девушка легкого поведения?

– Ты грубишь.

– Кому?

– Мне!

– Манию величия лечат не здесь, вы адресом ошиблись, дамочка, – вступилась за подругу Сара.

Закончить перепалку помешал Миша, который попал Даше снежком в лицо.

– Ах ты тварь! Знай своё место! – а дальше Даша начала обзывать его никому не нужным идиотом, от которого все разбегаются, она вопила, что он вообще зря на свет родился и что лучше бы он копыта откинул прямо сейчас.

Семён бестолково хлопал глазами. Он подумал, что сестрёнка уже зарывается, но возразить и прервать её не решался. У Миши нервно задергался правый глаз.

– Вот как? – фыркнул он. – Что ж, тебе удалось меня обидеть. Но все же... Сама-то зачем рождалась, а? Чтобы испортить жизнь всем остальным? Между прочим, Сара и Шаня раз в миллиард красивее, чем ты. А ты их страшными называешь. Шо зенки-то вылупила, чучело?

Даша стояла и хлопала глазами, да вдруг ка-ак завоет:

– Уаааааааааааа!!!! УААААААА!!!!!УАААААААААААААААА!!!!!!!

– Хороший праздник получается, – пробормотала Шаня.

– Да ладно, наслаждайся концертом, – шепотом посоветовал Ваня. – Они сейчас успокоятся.

– Дашенька, ну успокойся, – засюсюкал Семён, бегая вокруг неё, как курица-наседка. Затем он повернулся к Мише, сделав жуткое выражение лица.

 - Слышь ты! Хлебало заткнул и извинился!

– Как это я извиняться буду, если “хлебало заткну”? – насмешливо спросил Миша.

– А по морде не хочешь? – рявкнул Семён, хватая его за воротник. – Я ведь не посмотрю, что ты мой друг.

Миша хотел что-то сказать, но задумался и промолчал.

– Я такой сложный вопрос задал? – поинтересовался Семён.

– Да! Мои бедные мозги не выдерживают такого перегруза, – заявил Миша. – Я тут подумал, что мне надоело с вами собачиться. Вы, друзья мои, люди слишком чувствительные. Сразу обижаетесь. А что толку на меня обижаться? На таких дебилов не обижаются.

– Чего?! – недоумённо переспросил Семён, отпустил его и почесал голову. – Ты что, только что сам же себя дебилом назвал?

– Ну вроде как да. Так что простите- извините, зла на меня не держите, а я пойду, – ответил Раздолбаев, глядя себе под ноги.

– Куда?! – ошарашенно спросил его Семён.

– Утоплюсь с горя, что ли, – пожал плечами тот.

– Гдеее?! – вытаращил глаза Долдонов.

– В снегу. Не знаю, как, но я попробую, – ответил Миша и медленно пошёл в сторону дома. Даша удивлённо захлопала глазами и даже перестала завывать.

Семён снова почесался.

– Ничего не понял, – пожаловался он.