А им объявили: «Вы уволены!» И все! В возбуждении уголовного дела по этому очевидному факту отказали, мате­риалы проверки уничтожили. И, заметьте, сделали это не подчиненные Баринова, а работники территориального отде­ла милиции. Мало того, производившие осмотр места проис­шествия представители районной прокуратуры, отлично знавшие что к чему, «стыдливо» промолчали. Какой же силой власти нужно было обладать, чтобы заставить десятки должностных лиц так бояться за себя и поступать таким образом? А ведь речь — всего лишь о разоблачении двух негодяев. Ни связями, ни высокими покровителями они не обладали. Самой весомой защитой для них оказался мили­цейский мундир, который и проносили-то они около года после демобилизации из армии.

Безнаказанность развращала личный состав, в круг пре­ступлений втягивались все новые и новые лица. Те, кто стремился жить и работать честно, твердо усвоили тактику нейтралитета: ни во что не вмешиваться и о том, что знают, помалкивать. Именно так можно было гарантировать более менее спокойную жизнь.

И жили спокойно, пока не прорвало.

ЭПИЛОГ

Летом 1982 года судебная коллегия по уголовным делам Московского городского суда рассмотрела уголовное дело об убийстве Астафьева В. В.

Баринова, Лобова, Панова и Масохина приговорили к исключительной мере наказания — смертной казни, остальных — к длительным срокам лишения свободы. Не­сколько позже различными судами Москвы были осуждены за тяжкие преступления и их укрытие свыше восьмидесяти работников милиции.

Приговор испугал Щелокова. Он позвонил Александру Михайловичу Рекункову, сменившему Р. А. Руденко в долж­ности Генерального прокурора СССР, и попросил, чтобы о результатах расследования и судебного рассмотрения дела его проинформировали подробней. К Щелокову поехал госу­дарственный обвинитель Ю. Н. Беллевич.

Как рассказывал потом Юрий Николаевич, министр слу­шал его мало и невнимательно, очень нервничал, а затем более двух часов рассказывал о том, как ои принципиально борется с преступлениями, совершаемыми работниками МВД. На прощание заверил, что порядок в своем доме наведет, и высказал пожелание не слишком афишировать то, что выяснилось при расследовании дела.

«Огласке не предавать!»... Ох, как знаком этот прием! Особенно эффективен он вкупе с обещаниями.

Да, непросто быть представителем власти. Кто хоть одна­жды понаблюдает за тем, что происходит в дежурных частях милиции, куда в вечернее и ночное время доставляют задер­жанных, тот наверняка скажет сам себе: трудно сдерживать себя, наблюдая безобразное поведение пьяных, разного рода негодяев и подонков, которые и слов человеческих понимать не желают. Но почему трудностями и спецификой работы милиции пытаются объяснить отступления от тре­бований закона?

Так, бывший начальник отдела милиции по охране Мо­сковского метрополитена (со ссылкой на утвержденные Мос­советом «Правила проезда в метро», запрещающие пользова­ние «подземкой» лицам, находящимся в состоянии опьяне­ния) издал собственную инструкцию для постовых нарядов. Инструкция требовала задерживать в метро всех лиц, от которых исходит запах алкоголя. Так что Вячеслава Васи­льевича Астафьева задерживали на вполне «законных» осно­ваниях. Чем это закончилось для него, вы теперь знаете.

Кого же обманывали Щелоков и иже с ним? Кому рисова­ли мнимое благополучие? И, главное, ради чего? Ради поче­стей и наград, сыпавшихся из рога брежневского изобилия на головы «борцов с преступностью»? Неужели только ради этого? И что мы получили взамен?

Мы довели нашу милицию до такого состояния, когда сотни и тысячи старших офицеров, руководителей крупней­ших подразделений органов внутренних дел лгали сами себе, лгали другим, опасаясь потерять должность, а может быть, и все, чего они достигли в жизни. Не нужно сегодня с легкостью осуждать их. Все мы вели себя не лучшим образом.

Мы довели нашу милицию до того, что сменивший Щелокова новый министр, зная о том, что творится в этом ведомстве, стал наводить порядок, разгоняя кадры по компрометирующим материалам, которые ему представляли. Он пытался выкорчевать гниль с корнем и при этакой поспешности в наведении порядка не мог, кик говорится, не перегнуть палку, из-за чего пострадали многие добросовестные и квали­фицированные работники. Они тоже жертвы политики, дол­гие годы насаждавшейся Щелоковым.

И еще одно. Когда у нас случается какое-либо серьезное ЧП, сразу делаются оргвыводы. Снимают и понижают не только тех, чьи упущения находятся в прямой связи с на­ступившими последствиями, но и тех, кто в силу занимаемо­го положения может (подчеркиваю), лишь может быть наказанным. Опасаясь таких «оргвыводов», руководители делают все возможное, чтобы скрывать правду, не выносить сор из избы. Люди должны наконец понять, что им нужно поменьше думать о чести мундира, потому что сама честь зависит от них самих.

Нам нужна, как воздух, реорганизация правоохранитель­ных органов. И не по количественному признаку, а по каче­ственному и по высокой технической оснащенности.

Я знаю, какое раздражение и гнев вызовет у определен­ной чисти работников милиции (и особенно у отдельных руководителей) рассказанная мной история убийства В, В. Астафьева, Тему-то затронули запретную. Ведь опять подрывает авторитет... Ату его, ату! Но я хочу напомнить, каким беспредельным было прославление милиции при Щелокове и что творилось за лакированным фасадом. Не нужно бояться правды, тем более наше время. Уроки прошлого нужны нам и сегодня.