Совет мрачно кивнул.

— Сереброрукий! Чего это все твои йельфы за стены бегут, будто за ними волки орочьи гонятся?! — Нарви стал меня допрашивать, сразу как только увидел выходящего меня из Зала Совета, ждал видимо. Времени с ним разговаривать у меня не было, но раз уж так вышло что поделать. — Враг на нас идет. Часовые весть послали, поэтому всех и собираем в городе. Кто это, сколько их и когда прибудут сюда — не ясно, но вроде опять орки, а может и люди. Кстати, ты можешь помочь нам! — Э-э? Чем это? Я же не воин. — Проводи моих гонцов, до Хазад-дума, а если сможешь, проводи их и через пещеры Мории, до той стороны гор, — надо остальные эльфийские народы предупредить. — А с детьми и женами вашими, что делать будете? Может поможем чем? — Времени не хватит, да и что за враги, тоже не ясно, может это волчьи всадники или мыши летучие? Тогда никуда уходить нельзя, только в обороне ждать, вам я советую свои ворота тоже закрыть наглухо. — Ага, я понял. Буду собираться и ждать гонцов у этого Зала, и это, может я не о том думаю, но ведь традиция... Быть может последний раз видимся, ты это... — гном замялся и уткнулся взглядом в мои замызганные сапоги. — Ну же говори. — Подбодрил я его, хотя уже догадался о какой традиции он говорит. — Спой мне. Ну, перед моим уходом. — Перед уходом некогда, но спою сейчас: В тумане растаяли дальние горы, Молчанье во мраке пещеры хранят. Гулы подземные небу знакомы, Звон колокольный и дробь молотков. Злато ковали без устали гномы, На клад наложили заклятье веков. Древние тайны, и эти владенья Были открыты эльфом постым. Эльфы искусно гранили каменья И наполняли их светом дневным. Звезды ночные сияли в коронах, В подгорном огне закалялись мечи. Скользили сквозь кольца в кольчугах сплетенных, Лунные тени и Солнца лучи... — Спасибо. Жаль коротко, но все равно спасибо. — Гном поклонился мне, а я более не отвлекаясь ни на что, побежал в дом, подготавливать ритуалу.

Я стоял по ту сторону закрытых врат Ост-ин-Эдхиль. Эльфы смотрели на меня с высоты стен и башен, они ждали. Паники среди них не было, старшее поколение еще помнило войну и знало, что пустые вопли и метания не помогут спасти жизнь. Мне доложили, что Нарви повел гонцов, кто они и как они выглядят, я не знал. Воронов перебили, ни одного не уцелело, даже гнезда уничтожили... Я стал отходить к границе чар. Достаточно места чтобы захватить с собою еще и часть садов. Окраинных домов было крайне мало — нолдоры не глупы и предпочитали селиться за высокими стенами, а не на цветочной поляне. Развернувшись лицом к городу, я стал произносить заклинание. Время для жителей застыло, они стали похожи на статуи, я даже заметил как замерла в полете пчела, неподвижно зависнув в воздухе в паре шагов от меня. После этого, резко исчезло множество звуков, обычно сопровождающих любое жилое место, а тут: ни топота ног, ни шуршания одежд, ни бормочущих голосов, ни лязга брони, ничего. Лишь ветер и шуршание травы позади меня. Я приступил ко второй части заклинания — непосредственно к переносу. Застывший город стал как-будто истаивать, так исчезает утром туман, незаметно, подобно миражу, пока станет невидим окончательно. Большой котлован, вот что теперь было передо мной. Я продолжил читать заклинание и чувствовал через родовой камень как в огромном расстоянии от меня перестраивается земля в горном плато, чтобы принять мою землю. Через некоторое время я почувствовал, что перенос закончен, земля что была на плато была потеряна где-то в подространстве, обычно туда отправляется все, что было удалено магически это безвозвратно. Что же, окончим ритуал. Где-то далеко, время возобновило свой бег, а я ощутил, что падаю на колени. Но я еще не закончил. Собрав волю в кулак, я начал новое заклинание. Котлован местами закрылся и из подземного камня, стали появляться пародии на разрушенные строения, немного огненных заклинаний и картина уничтоженного города готова. Еще одно заклинание — и над руинами стал появляться образ города, на сей раз уже настоящий мираж. Никто пока не должен знать, что город исчез еще до прихода врага. А там, пусть считают, что Аннатар сумел стереть Ост-ин-Эдхиль с лица земли. Я сел на камень, и притянул к себе мешок с запасом провизии на несколько дней, кто знает сколько мне ждать? Я поскреб грудную пластину, вообще-то я хотел почесать грудь но забыл, что одет в броню. Нащупав в мешке шкатулку, я вытащил ее, но не открыл — в ней кольца. Убьет меня Аннатар или сначала будет пытать, стараясь узнать у кого Три кольца, а потом убьет или же сохранит жизнь? Я не знал. Однако кто же Аннатар на самом деле. Валараукар? Но на балрога он не похож, впрочем все дело в умении правильно маскироваться. Знаю что он — темный майар, наверняка командующий орками... Я не говорил жителям, что почуял в майар тьму. Если они не догадались об этом сами, то к чему вызывать лишнюю панику? Ну чародей — слуга Богов. Он же говорил что пришел сам помочь нам. И ведь действительно помог, а кольца... всего лишь плата за услуги. Он же с нас до этого ничего не брал, честно по моему. Но вот за Тремя, пусть он гоняется сам. Эти кольца создавались мной для эльфов и ими же должны быть уничтожены. Пусть ищет, мне какое дело? Я потянулся за вином...

====== Глава 13.Часть силы той, что без числа, Творит добро, всему желая зла. (Гортхаур Жестокий — Саурон) ======

Восходящее солнце скрылось за тучами, начался дождь, пришлось бежать с вещами под крышу одного из заброшенных, окраинных домов. Закрыв за собою дверь, я сел на остов кровати прямо в промокшей броне. Сняв обруч, я занялся разплетением косичек, что держали волосы у висков. Я конечно не метеоролог, но подобная быстрая смена погоды неестественна. Напоминает прибытие дементоров, да и если прислушаться — никакая местная живность не издант и звука. Прячется. Значит враг уже скоро прибудет сюда. Просушив заклинанием волосы и одежду, я подошел к окну. Через мозаичное прозрачное стекло я увидел на горизонте, со стороны противоположной горам, подступающие черные тучи. Как приближающаяся беззвездная ночь, напоминает тот смог над магловскими землями моего мира, разве что тут явно замешана магия. Орки не любят свет, логично предположить, что именно они и идут сюда, укрытые от любого света магией. Я подтянул к себе ножны с мечом. Этот меч, одна из моих попыток создать идеальное для себя оружие, однако попытка провальная. Я еще не успел создать оружие с помощью своей магии. Этот же клинок просто более сильный чем прочие созданные мною с помощью Света Души. Хроарист — разящий тело, оружие это смертоносное, пусть я и недоволен им. Он буквально срубает конечности и не ограничивается существами из плоти и крови — балрогу, каменному великану и гворну (разумное дерево-людоед) под его лезвие попадаться не стоит.

Я очнулся ото “Сна” по причине какого-то гула, прислушавшись, я понял что это топот сотен копыт. Я быстро выбежал из заброшенного дома, прихватив с собою, засветившийся синим меч и шкатулку с кольцами. Затормозив в дверях, я развернулся обратно и по быстрому нашел в мешке адамантиновый молот — подарок Аннатара, и подвесил его себе на пояс. Повернувшись, я сгреб со стола обруч, и уже подбегая к городу-иллюзии, я напялил его себе на голову. Стоя у главных ворот я вглядывался в даль: шло войско. Смешанное — из волчьих всадников и людей на лошадях. Шли неспешно, но темпа не теряли. Впереди армии шагало нечто, больше всего напоминающее анимированный Хогвартский доспех, коих в каждом коридоре стояло по десятку. Правда эта броня была значительно больше: на глаз — метра два с половиной росту. Я вообще не уверен, что внутри брони есть человек, она выглядит на диво громоздко, вся из острых сегментов темного железа, с шипастыми наплечниками, и шлемом. Который свиду смахивает на гротескный череп, слитый с лезвиями, образующими вокруг головы корону. Эта фигура плавно двигалась и не испытывала усталости, ни разу не сбившись с шага, несмотря на тяжелый вес брони. За спиной реял обрывок черного плаща. Оружием была шестилейзвенная булава, чья тяжелая “голова” не опускалась до земли, а держалась в руке параллельно земле и за время пути, эта рука ни разу устало, не опустила булаву. Еще мне привиделся какой-то золотой блеск на пальце...

“Ash nazg…”

Я спешно перевел взгляд на штандарт, что несли орки. Человеческого знамени видно не было, значит это объединенное, под одним лидером войско. Алая тряпка, со схематично нарисованным на ней золотым глазом, с вертикальным зрачком; реяла на палке в руках у массивного урука, гулко топающего за “железным големом”. От которого кстати веяло поражающей силы “аурой ужаса”, что подобно черным дымным крыльям, распростерлась за его спиной и взметала дорожную пыль. Кажется я понял кто это... Подобным трюком, однажды удалось препугать не один хорошо защищенный город. Попавшие под ваздействие ауры, подобно безголовым курам носились по крепостям и, если могли, поспешно покидали пределы стен и бежали прочь, куда угодно — лишь бы оказаться подальше. Этим трюком пользовался Гортхаур Жестокий — едва-ли не правая рука Моргота. В простонародии именованный как Саурон. Его настоящего имени я не знаю. Этот темный майар был оборотнем и мог превращаться чуть-ли не во что угодно, от волка, до летучей мыши. После жеста Гортхаура, армия остановила свой ход, ощетиновшись в ответ разномастным оружием: от ятаганов и мечей, до луков и... глазам не верю — арбалетов. Меня и Саурона разделяло всего две сотни шагов. Отделившись от армии, он направился ко мне и в пятидесяти шагах от меня, фигура “железного голема” вспыхнула пламенем, оставив на ее месте Аннатара. — Ты знаешь зачем я здесь, — утверждающе проговорил он, — однако я удивлен тем, что тебе удалось скрыть от меня целую крепость. — Он кивнул на иллюзию города позади меня. Ну, я впрочем и не рассчитывал таким образом обмануть существо, кторое старше меня на... когда там Арда создавалась? А ведь майар и ее старше. После моего взмаха рукой, иллюзия исчезла, открывая черные оплавленные руины на месте Ост-ин-Эдхиль. Армия Саурона испуганно зашепталась. Аннатар взглянул на мои глаза. Ах, да — их смена цвета на зеленый... — Это великий подвиг, Тьелперинкваро. Или мне нужно называть тебя Гарри? — ...?! — Нет слов, одни эмоции. Похоже в тот момент “мысле-связи”, майар увидел куда больше чем я. Благо, хоть контакт был едва-ли не секундный и многого увидеть он бы не смог. — Предпочитаю имя Келебримбор. — Быстро восстановил я, свое душевное равновесие, — Если тебе известно мое имя, значит и известно на что я способен, раз не удивлен пропажей города. — Это так. Однако в первую очередь я пришел забрать свое, а не любоваться странным эльфом-майар. Где кольца? Я молча вытянул перед собой руку со шкатулкой и открыл ее. — Шестнадцать. — констатировал Саурон. — Где еще три, что были созданы тобой без моего на то разрешения. — Не знаю. Тебе нужно, ты их и ищи. Сказал бы ты заранее, что этого нельзя делать, и я бы не создал их. Так что это твой недосмотр. — Я пожал плечами. — Где. Они? — майар угрожающе спросил меня, и я увидел как на мгновенье, его глаза обратились расходящимся от черного вертикального зрачка пламенем. Вот и смысл его знамени... — Я же сказал не знаю. Моим последним приказом было: доставить их тем, кому хватит силы и знаний их уничтожить. Кто их несет, кому, сколько их, мне не ведомо. — Эти кольца мои! Без моих знаний, у тебя бы ничего не вышло! — Аннатар обратился пламенем и вновь обернулся “железным големом”, что глухо зарычал, — Ты не имел права отдавать их другим! — Это уже не моя забота. Считай, что я их потерял — это ведь отчасти правда. Считай это расплатой за обман. Фигура голема, стала угрожающе надвигаться на меня, но остановилась в двух шагах, нависая надо мной и задевая “аурой”. Ощущение, будто оказался в Азкабане и стоишь против сильного ветра. Я не дрогнул. И медленно вытянул из ножен Хроарист. Невидимые глаза сокрытые за глухим шлемом, приковали свой взгляд к светящемуся мечу... или скорее к перстню, что в этот момент яростно горел зеленым, на указательном пальце, сжимающей рукоять меча руки. Саурон взмахнул рукой в железной перчатке, и кольца из шкатулки поднялись в воздух и полетели к нему. Схватив их все левой рукой, они вспыхнули огнем и куда-то исчезли. Я же бросил пустую шкатулку на землю. Саурон вновь вернулся к образу Аннатара. — Я хочу тебя убить. Но знаю, что это бесполезно... Ты, как и майар, можешь вернуться, на сей раз затаив обиду. Мне не нужен такой враг. — Аннатар перевел взгляд с меня на руины. — Я еще не считаю тебя врагом. — медленно произнес я, — ты взял плату нашими изделиями за свои знания. Никто не пострадал. Убив меня, ты действительно ничего не получишь, даже моей смерти и ярости. Майар начал идти. Пройдя мимо меня, он взошел на руины и проведя пальцем по закопченным камням, посмотрел на перепачканные золой пальцы. — Ты знаешь, что я не отпущу тебя, с этим знанием. — он повернулся в мою сторону. — Ты можешь создать еще кольца. Даже более сильные, чем те три. — Я знаю. Поэтому не бегу, — я опустил меч, попутно заметив, как армия за моей спиной, бряцает оружием от нетерпения, — Я даже согласен быть твоим пленником. Только взамен прошу: не ищи Ост-ин-Эдхиль. Он все равно далеко и не представляет для тебя угрозы. У нолдоров нет желания вновь ввязываться в войну. Аннатар внимательно осмотрел меня с головы до ног, задержав взгляд на молоте. — Мне бы пригодился подобный тебе слуга... — Я согласен ковать тебе оружие, но даже не думай, что я соглашусь убивать эльфов по твоему приказу! Объявишь эльфам войну и я объявлю ее тебе и твоим слугам! — Именно услуг кузнеца я от тебя и потребую... — майар чему-то улыбнулся. — Эльфы мне ни к чему, если трогать меня не станут... значит воевать против людей ты согласен? Я закаменел лицом и проявил “Карающий Взгляд”: — Люди никогда не вызывали у меня восхищения. Да, среди них есть и достойные, однако в целом... Они жадные до богатств, короткоживущие, завистливые, жаждущие легкой наживы и чужой силы, существа. Верность им или не ведома вовсе, или же ведома лишь как фанатичность, граничащая с упрямством и жестокостью к “неверным”. Тайно или явно, не любят тех, кто не похож на них. Я знаю их вероятное будущее, и мне не нравится, чем оно грозит остальным. Однако развязывать с ними конфликт я не намерен. Людей всегда было и будет больше. И они всегда опасней орков, ведь Свет им не вредит, они умны и хитры, а еще размножаются люди на диво быстро... развязывать с ними войны без повода, я не хочу. — Я понял тебя. Это они, однажды смогли тебя убить? Он и это увидел. Обалдеть просто. — Я зол на них за свою смерть, да, но это в итоге обернулось к лучшему. Меня злит, то что они сделали с тем миром в целом. Руины Белерианда — просто земли Валинора, по сравнению с озерами полными разъедающими плоть вод, ядовитыми туманами и портящим даже металлы воздухом и извечным мраком. — Хорошо... Занай: отныне, ты, теперь пойдешь со мной и будешь служить мне. — Майар вновь стал бронированным великаном, и направился обратно к армии. — Владыка мы даже не съедим его? — спросил какой-то урук, изучающий меня голодным взглядом. В ответ, я махнул рукой и придурка перемололо в фарш вместе с доспехом. Волк, на котором восседал урук, абсолютно невозмутимо принялся за поедание своего всадника, нисколько не смущаясь наличию железных осколков в черном мясе. Саурон на подобную картину никак не отреагировал и продолжил путь, а вот уруки шарахнулись от меня, образовав пустое пространство. Образовавшийся живой коридор, начинался Гортхауром и заканчивался мной. Когда мы дошли до другого конца армии, все войко развернулось. Саурон на моих глазах обернулся волком, больше смахивающим на чероного лохматого пса с огненными глазами. Я осмотрелся: ну да, все верхом. Вот почему они так быстро прибыли в Эрегион. А я теперь что? — Скажи, нет ли у вас свободных лошадей. Я так понимаю, что двигаться мы будем быстро. А я пеший. — Обратился на Всеобщем я, к какому-то человеческому всаднику. Тот сначала шарахнулся, но потом кивнул и двинулся прочь, через некоторое время, вернувшись с белой в серое яблоко кобылой. Я благодарно качнул головой и вскочил в седло. — Простите что спрашиваю, Господин. Просто мне доселе не доводилось видеть эльфов. Это правда, что вы способны жить вечно? — Человек приведший ко мне лошадь с интересом меня разглядывал. — Пока не убьют да. Но мы можем и вернуться, только вряд ли станем. В моем случае, правда, я никуда и не исчезну. Просто стану очень злым и жестоко покараю своего убийцу. — Хмуро проговорил я. — А почему вы... светитесь? — Человека не смутило мое не слишком хорошее настроение. Учитывая близость с уруками и отсутствие в черной речи, вообще любых добрых слов, этот человек видимо стал просто непрошибаем для неявных угроз. Пока я не подниму на него руку, он видимо не отстанет. Ладно, дорога видимо будет долгая, куда мы скачем я не знаю, а поговорить не с кем. — Это магия такая. Ею в большинстве своем, только эльфы и владеют. Я могу светиться еще ярче, только это уруков заживо сожжет, — я с удовлетворением отметил, как услыхавшие это чернокровые, увеличили дистанцию от меня, — однако на такое сейчас способно очень мало эльфов. Я считаюсь Высшим эльфом, если кратко объяснить — это значит, что я родом из-за моря, точнее с Валинора и я родился чуть раньше начала Первой эпохи. Человек воззрился на меня в священном трепете, но быстро справился с собой: — А мне всего шестьдесят семь. Я удивленно посмотрел на средних лет человеческого мужчину. Сколько-сколько? — Я думал, люди в этом возрасте становятся ни на что не способными стариками, — с сомнениеп проговорил я, смотря на в общем-то молодое, слегка обветренное лицо собеседника. — Так я же нуменорец! Здесь на этих землях нас Дунедайн называют. Однако люди Востока, как я, именуются черными нуменорцами, так как верим в Бога Мелькора. Мы потомки короля Эльроса, ставшего смертным полуэльфа... — И являвшегося братом Элронда Полуэльфа, я понял. — Утвердительно качнул я головой. — Сколько в среднем вы живете и много-ли вас, я имею в виду нуменорце вообще. — Хм-м. Ну сотен пять лет до старости наберется, но и тогда наши старики мечом без устали махают, можно прожить еще дольше, а число наше... не знаю точно. Если Вы помните западные земли, принадлежавшие королю Эльросу, то знайте — теперь они заселены нами, в частности теперь заселен остров Нуменор, отчего и название народа. Мы же “черные”, ушли на восток, ближе к Мордору. Туда мы кстати и едем. Мда, заселить за полтора тысячелетия столько земли, это впечатляет. Хотя чего я ожидал от пятисотлетнего магла, остающегося чуть ли не всегда молодым? Хотя мне сказали, что детей у них немного. Надеюсь у них еще и многоженство не практикуется? А то еще пара тысячелетий и эльфам с гномами, да и с уруками тоже, жить негде будет, придется в руины Блерианда или неизведанные земли переезжать, если на Валинор не возвращаться. — Простите, что отвлекаю вас от раздумий, но мне, да и остальным, — человек махнул рукой на подтянувшихся к нам других всадников, — интересно, на каком языке наш Повелитель с Вами говорил. Это не язык Мордора и не принятый здесь общий человеческий. — Это был Синдарин, язык живущих в Средиземье эльфов. Есть еще Квенья, но на нем мало кто, кроме нолдоров, общается. — Нолдоров? — Разновидность народа эльфов. Нолдоры, незадолго после моего рождения, прибыли из Валинора обратно в Средиземье. Мы и говорим на Квенья. Есть еще другие эльфы, но в Средиземье, большинство являются урожденными здесь, а их лидеры называются Синдары, отсюда и название языка. Нолдоры испускают свечение более яркое, чем большинство других эльфов Средиземья, обычно этим и отличаются для глаз людей. — Значит Вы, Нолдор? Скажите, что это были за руины, появившиеся на месте огромной крепости? — Моя магия. Ваш Повелитель пришел рушить мой город, а я решил подарить ему руины, которые он так желал увидеть. А сам город и его жителей я спрятал. Согласившись быть в рядах Саурона, я обезопасил мой народ от него. — Так вы были королем? — молодой нуменорец с интересом стал рассматривать мой венец и броню. — Да. Был и остаюсь им. Пусть мое царство теперь далеко. — Сказав это, я пришпорил кобылу, тем самым вырвавшись вперед и скача следом, за тяжелобронированным уруком-знаменосцем восседавшим на огромном белом волке.

После многочасовой скачки, вечером, Сауроном было приказано разбить лагерь. До наступления следующей ночи, всадники и их транспорт должны успеть отдохнуть. Как я узнал, майар гнал всадников несколько дней бесперерывно, дабы успеть вторгнуться в Эрегион, до того как мы спрячем кольца. Я, облюбовав поросший мхом камень, привалился к нему спиной и вытянул ноги. Впав в состояние транса, я пытался настроится на родовой камень. Получилось. Прочувствовав чары и ощутив состояние невесомости, я вспомнил ощущение “полета” с помощью Вилья. Какого-же было мое удивление, когда я увидел знакомую обстановку моего подвала. Каким-то до сих пор, неведомым мне образом, я проявился призраком у алтаря. Я внимательно осмотрел свои полупрозрачные руки, в которых четко просвечивались кости. От моей зависшей в воздухе фигуры, до сих пор одетой в броню, исходило эфирное пламя или испарение, зеленоватого цвета. Спешно проскользнув через потолок подвала, я оказался на первом этаже своего дома, однако заметил, что чем дальше я от алтаря, тем труднее мне поддерживать состояние транса. Только из-за этого состояния я проявился в Ост-ин-Эдхиле. Воодушевленный, я вылетел на улицу... Поначалу, меня приняли за неупокоенную душу. Вроде: майар меня убил, проклял, отчего моя душа не попала к Мандосу, а проявилась в моем доме, став приведением. Благо кричали мало и быстро успокоились. Я, приказав собраться совету в моем доме, просочился сквозь стену обратно в дом. Совет прибыл во всеоружии, готовый ко всему. Я же, зависнув над своим местом у стола на кухне, стал оъяснять мое здесь присутсвие. Я жив, здоров, просто могу проявлять свой образ здесь, во время сна тела, как бы далеко оно ни было, но мой образ не мог покидать дома. Я даже объяснил свое соглашение с Сауроном, пообещав, что при угрозе Ост-ин-Эдхиль, покину его. Совет, переваривал ситуацию недолго и стал отчитываться передо мной о проделанной за это время работе. Как оказалось: аборигенов поблизости нет, в реке имеется рыба, горы действительно богаты на ресурсы, правда к разработке рудника еще не приступали. Я же был рад. Удивлен, но рад. Думал, что обзовут предателем, погонят прочь, но как оказалось, майар Аннатар, показал себя весьма разумным, логичным, хоть и не до конца понятным существом. А наличие шпиона в стане потенциального врага, лишь уверило их в правильности моих действий. Пусть Саурон воюет себе с кем хочет, лишь бы нас не трогал. А люди. А что люди? Эльфам до них дела нет. Они одни беды приносили, в Войне Гнева и вовсе, кроме трех полувырезанных семей, весь род человечий выступал на стороне Моргота. Закончив столь оригинальную домашнюю аудиенцию я исчез, придя в себя уже в своем теле. Интересно, если во время смерти я успею впасть в транс и бросить свои останки, я проявлюсь призраком уже в Ост-ин-Эдхиле? Или же вновь приду в себя уже в излеченном теле, или подле места его гибели, вновь материализовавшись из приведения?

Окончательно “проснувшись”, я взобрался на камень, спиной к которому, привалился ранее. Обзор близлежащих окрестностей, показал несколько больших костров и четыре больших и один десяток малых шатров. Рядом с самым большим из них был установлен штандарт, тот самый с “глазом”. — Вновь приветствую Вас, — обратился ко мне знакомый человек. — я бы обратился к вам раньше, но вы кажется спали. Мои люди было подумали, что Вы мертвы, пока наш Владыка не рассказал нам про эльфийский сон. Я пришел к Вам с предложением присоединится к нашей трапезе. Мы знаем, что в отличии от орков Вам нужна нормальная еда, а не сырое мясо или коренья. — Я принимаю ваше предложение. И прошу, обращайся ко мне по имени. Если ты не знаешь, то зовут меня Келебримбор. Знаю, труднопроизносимо с непривычки, но тебе и Только Тебе, я позволю звать себя Сереброрукий, как величают меня гномы. — Благодарю покорнейше Сереброрукий, прошу, следуйте за мной, — и человек, чьего имени я неудосужился спросить (оно мне надо?), повел меня к малому шатру, где уже спали у костра его приятели. Наше прибытие их разбудило и они стали доставать запасы провианта, взятого с собой в дорогу. Человек вновь завел разговор: — Гномы. Мы слышали про этих карликов. Подгорный народ, ведь так? У нас их не видели, впрочем как и эльфов. Говорят они рождаются из дыр в земле и после смерти обращаются камнем. Трудно поверить, но может это правда? — Это распространенное заблуждение, — сказал я, беря в руки какую-то булку, — даже среди эльфов такое можно услышать о наугрим — так на самом деле зовутся гномы. Они рождаются как и люди, и эльфы, и орки, от матери с отцом. Женщин гномов мало, их берегут и прячут от чужих глаз. Насколько я знаю, женщины к тому же очень похожи на гномов мужчин и носят бороду. Нас же эльфов, часто путают с эльфийками, как раз из-за гладкой кожи, красивых лиц и отсутствия бороды, — я прервался, пережевывая черствую булку, испеченную руками человека, — О гномах много лжи ходит, но большая часть и на правде основана. Например про их жадность — это увы правда, однако семьи они свои любят все же больше золота и драгоценных камней. Я кстати одну песню о гномах когда-то пел, как раз с одним мифом о них связанную. — Вы поете? — с удивлением спросил один из друзей всадника. — Все эльфы обладают музыкальным слухом и красивым голосом, однако не многим нравится петь, хотя послушать никогда не отказываются. Я же славен тем, что пою на Всеобщем, что крайняя редкость для эльфов. Темным менестрелем, прозвали меня гномы, не знаю почему. — Нам интересно было бы послушать, Господин. Мы ни разу не слышали как поют эльфы, да еще и на человеческой речи. Не хотелось бы упускать шанс. — Люди приподнялись на лежанках и с интересом стали взирать на меня. — Хорошо. Слушайте, в песне конечно не правда, но гномам Хазад-дума, тогда понравилось: В ущелье горном есть темный грот, Там золото гном по ночам кует. Утес — наковальня сверкает огнем, И песню злорадно гнусавит гном: От солнца, неба, деревьев и рек Загнал нас в ущелье и мглу человек, Но мщеньем наши сердца горят, Мы людям готовим смертельный яд. Мы золото в горных пещерах куем, Блестящей приманкой под скалы кладем, Чтоб род человеческий в дебрях скал Себе на погибель его искал. Чудесным жаром внушая страсть, Оно над людьми простирает власть. Весь мир, покорный ему одному, Стремительно падает в пропасть и тьму. Герой роняет свой меч из рук, И друга в беде покидает друг, Любовь именам теряет счет, А вор и в божьем храме крадет. Растоптана девы невинной мечта, Душа ее холодна и пуста, И юноше в сердце лед проник, Иссяк его радости чистый родник. Так плавься, металл мой, в сиянье огней! Карающий молот, греми и бей! Погибнут люди, недолго ждать — И нашей станет Поверхность опять! Раздались хлопки — люди хлопали, причем не только находящиеся рядом с нашим костром. Я кивнул и потянулся за кувшином с водой, как: — Укушшу! — Я отдернул руку и резко встал, внимательно вглядываясь в темноту кустов. На пространство освещенное костром, выползла черная змея, свившаяся кольцами и раскрыв алую пасть, обнажая ядовитые клыки. — Господин, осторожнее! Это Вересковая гадюка, ее яд чрезвычайно опасен! — Всадник, стал лихорадочно выуживать из брошенных наземь ножен, свой ятаган. Остальные стали повторять его действия ища в темноте свое оружие. — Не нужно паники, — спокойно сказал я, наблюдая за отблесками пламени на чешуе змеи, — ее привлекло тепло костра, если вы ее не тронете — она не тронет вас. Она отогреется и уползет восвояси. — Не проще ли ее убить? Она же ядовитая! Кто знает, что взбредет этой гадине в голову, вдруг, когда мы уснем, она всех нас пережалит? — Всадник все же обнажил оружие и направился к змее, но я остановил его рукой. — Взбредет, не взбредет, сейчас сам у нее спрошу. А вы, не трогай те ее! А то ее выводок, действительно отомстить вздумает. Люди отошли от змеи как можно дальше, начав наблюдать как я присел на корточки рядом со змеей, и налил в выбоину на камне немного воды. — Приветссствую тебя, красссивая. — Обратился я к змее. Та, закрыв раззявленую пасть, с интересом стала пробовать черным язычком воздух. — Ты говоришшь? — гадюка, подползла к камню, но остановилась подле него, — я не ссссзнала шшшто двуногие умеют шшшептать, как мы. Ты ссстранный, ты сссветишшшь. Как сссолнечный сссвет, но мало... греешшшь. — Двуногие похошшжие на меня, сссветят, но не шшепчут как ссскользяшшщие. Я один такой, красссивая, прошшу не куссай молчшшаливых, не сссветяшшщих двуногих, я сссказал им не тревошшжить тебя. Мошшжешшь гретьссся, не бойссся, — я отошел подальше от нагретого теплом костра, камня. Змея, вновь попробовав языком воздух, заползла на камень и свилась кольцами, и почувствовав воду, она стала пить ее из выбоины в камне. Люди застыли в ужасе, и не понятно, чего они испугались больше: близости ядовитой змеи, шипящем подобно змею эльфу, или состоявшемуся разговору гадины и эльфа. Вообще-то, шипеть вслух мне было не обязательно, это просто инерционное мышление, но так как в мою голову давно было вбито, что на языках говорят, а не думают, я и передаю змеям мысленные сообщения, повторяя их вслух. “Слышимость” сообщения зависит от нахождения в прямой зоне видимости моего собеседника, и громкость моего шипения никакой роли не играет. Просто привычка. Кстати, на парселтанге можно отдавать приказы: можно буквально заставить змею подчиниться, отправив сообщение своим волевым усилием. Если ты сильнее — змея подчинится и даже не будет против, в ее первобытном разуме, кто сильнее — тот и прав. Правда усилие зависит от возраста и разумности змеи, будь это тысячелетний василиск, он с полной уверенностью может тебя послать, далеко и надолго (с большой долей вероятности — в свой желудок), сколь угодно не будь ты силен — он ведь тоже умный. Я оглядел змею, сантиметров шестьдесят угольно-черной чешуи — недурно, еще и шкуру недавно сбросила. Но не до конца — у головы еще видно несколько чешуек с присосавшимися клещами. Надо ей помочь от них избавиться. Пообщаюсь-ка я с ней мысленно... и полюбуюсь на рожи этих, хе-хе, двуногих. Всадник помотал головой из-стороны в сторону, как будто прогоняя видение, но нет: я все так же сидел рядом с камнем у костра, а в буквальных сантиметрах от меня, на этом самом камне, пила воду ядовитая змея. Глаза человека расширились едва-ли не до диаметра чайных блюдец, когда напившаяся воды змея, поскользила с камня в мою сторону. Послышались задыхающиеся, дрожащие вздохи, когда я подставил змее свою руку. Гадюка раззявила пасть обнажив клыки и... закончив зевок, преползла на мою руку, обмотав ее парой колец. Я начал гладить ее по голове, счищая старые чешуйки и мелких паразитов, прицепившихся к ней. Закончив приводить в порядок рептилию, я вновь протянул руку к камню. Змея плавно соскользнула на камень, вновь свившись кольцами. Люди отмерли, и стали едва-ли дыша, занимать свои прежние места, попутно косясь то на змею, то на меня. — И все эльфы такое могут? — Всадник, наконец отвел взгляд от змеи, внезапно вспомнив о мясе, запекающемся на камнях. — Один из моих родственников, дядя Келегорм сын Феанора, мог говорить со зверями и птицами, я же видимо, ограничиваюсь только змеями. С ящерицами или, не дай Валар, драконами, мне говорить не доводилось. Не знаю, ухал ли мой дядя, говоря с совами, но я начинаю шипеть при разговоре со змеями. Эльфы, по природе своей, склонны понимать зверей, но говорящих с ними, я кроме своего дяди увы, не встречал. Некоторые эльфы, якобы говорят с животными и даже деревьями, но это не так — они используют магию, так и реку убедить течь в обратном направлении можно, правда эльфам это просто не по силам. Всадник кивнул и проследил взглядом за уползающей в кусты змеей, которая видимо достаточно согрелась, что бы вернуться в нору. Это позволило людям немного расслабиться, но осознание находящейся поблизости гадюки, до сих пор вгоняло их в ужас. Бравые воины, трепещущие при виде полуметрового кожаного ремня, смешно. Впрочем они скорее боятся ее яда... — Господин Сереброрукий, мясо готово, — воин кивнул на приготовившуюся еду. — Благодарю, — сказал я и взял себе кусочек, вгрызаясь хорошо прожаренную крольчатину, я подумал, что уже пару лет не ел мяса. — А говорили эльфы мяса не едят, — пробормотал один из всадников, — хотя, вы же на людей похожи многим, да и гномы те же, говорят: пива выпить любят. — А вы ожидали, что я травку щипать начну, как барашек? — я насмешливо произнес, — может другие эльфы и не едят, у них хлеб особый есть — только кусочек съешь и на весь день сыт. А у меня такой привелегии нет, да и нолдорам печь тот хлеб, на просторах Эрегиона было не из чего. Если лембас и имелся, то редко когда. Гномы же, спиртное любят и я думаю, что чем напиток крепче, тем им больше нравится. А у эльфов в ходу вино, правда для человека, оно сильно дурманящим голову будет, но представьте, что тогда сделает с человеком выпивка гнома? Мы проговорили о расах Средиземья, в частности гномах и эльфах-нолдорах. О Нуменоре я узнал не многое, но и этого мне оказалось достаточно, чтобы заволноваться. Это были те самые люди, сражавшиеся за Валар, вот не знал, что среди них, были дети того смертного полуэльфа. Валар подготовили долгожителям и их союзникам, в то время называвшихся просто Эдайн, земли на западе, близ земель Валинора. Заселившись, людей стали звать Дунедайн — нуменорцы, благороднейшие из людей, так как были они высоки — выше любых сынов Средиземья, и свет их глаз был подобен сиянию ярчайших звезд. Вот такие потомки у полуэльфа, самые настоящие великаны. Город-порт Нуменора располагался посреди его западного побережья и назывался Андуние, так как смотрел на закат. В центре же острова возвышалась высокая и крутая гора, Менельтарма, или Столп Небес. На ее вершине имелось святилище Эру Илуватара, и во всем Нуменоре не было других святилищ и храмов. У подножья горы строились усыпальницы королей, а неподалеку на холме возвышался Арменелос — прекраснейший из городов с башней-крепостью, возведенной Эльросом, сыном Эарендиля, которого Валар назначили первым из королей Дунедайн. Народ этот не забывал своего языка и пользовался им, но их короли и лорды знали и могли разговаривать на эльфийском, который выучили еще в дни прежнего сотрудничества. Поэтому они свободно общались с обитавшими и на Валиноре, и на западном побережье Средиземья эльфами. Мудрецы Нуменора даже Квенья знают! Хуже другое, повсему выходило, что Дунедайн являются искусными ремесленниками, и если бы захотели, то с легкостью превзошли бы мощью своего вооружения все что могут предложить расы Средиземья. Время от времени, из гаваней Валинора приплывают в Нуменор Перворожденные эльфы на своих безвесельных суднах, напоминающих стаю летящих от заката птиц. Они привозили нуменорцам множество даров: певчих птичек и благоухающие цветы, и обладавшие целебными свойствами травы; а однажды они привезли с собой росток Келеборна, Белого Дерева, что росло в сердце Валинора. Оно, в свою очередь, было отростком Галатилиона, Древа Туны — того подобия Тельпериона, что подарила Йаванна эльфам Благословенного Царства, после нашего ухода. И подаренный росток, названный Нимлотом, был посажен во дворе короля в Арменелосе, где цвел по вечерам буйным цветом, наполняя ночные сумерки своим волшебным ароматом. В общем человеческая раса Дунедайн, находится под покровительством Валар. Ни к чему хорошему это не приведет. И я не столько за себя волнуюсь, сколько за людей. Это сейчас, долгожители сидят смирно, но что им помешает напасть на своих короткоживущих собратьев, в недалеком будущем? О! Пора собираться — привал окончен.

====== Глава 14. Все дороги приводят в Рим. (Мордор) ======

И где моя кобылка?... Вернувшись к облюбованному мною мшистому камню, я увидел лишь отпечатки копыт и пятно крови... Тааак... — Где. Моя. Лошадь?! — я с рыком и “Карающим Взглядом” обернулся к кучке уруков, ошивающихся рядом. Те в ответ что-то заворчали на своем языке и начали какое-то столпотворение. В итоге мне под ноги выпихнули мелкого орка в рванине, служащей ему одеждой, орк стал что-то лепетать и в итоге буркнул, что мол съели ее. — ...? — я вскинул бровь в удивлении и погасил пламя в глазах, когда успели? Я же даже ее ржания не услышал. Я улыбнулся орку улыбкой крокодила, встречающего антилопу на водопое. — И на чем, позволь спросить тебя — внебрачное дитя двух нетопырей мужского полу, я поеду? А?! Орк, молча сопит и смотрит мне под ноги, знает зараза, как гнева чужого избегать — в глаза не смотрит. Его дружки, тоже сопят в две дырки, и стараются бочком-бочком отойти на второй план сей идиотской картины. Я взглянул на малый шатер, у которого проводил время с людьми, увы, но знакомых мне всадников не наблюдалось и спросить у них насчет лошади не выйдет. Я вздохнул и разочарованно махнул рукой, к моему удивлению орки от этого жеста шарахнулись и сбивая друг друга с ног, бросились прочь. Ну и фиг с ними. Я развернулся к камню. Так, ладно. Маг я или не маг? Я произнес заклинание трансфигурации, благо такого фиаско, как с железной мышью у меня уже не будет. Так, камень приобрел очертания лошади, но массы и объема камня оказалось несколько больше чем я рассчитывал и тут я чихнул! сбившись с заклинания. В итоге у меня вышел пепельно-серый конь с желто-зеленой мшистой гривой, с красными глазами, и вполовину крупнее коня-тяжеловоза, при этом имея данные арабского скакуна. Это нечто несуразное и грозное, посмотрело в мою сторону и... зашипело. Так как я ничего не понял — это был не парселтанг. Эх. Трансфигурация никогда не была моей сильной стороной, и видимо за тысячелетия художественной практики, в этом плане у меня ничего не изменилось. Прикоснувшись к шкуре коня, я ощутил твердость и шершавость. Горгулья, а не конь! Назову это исчадие криворукого трансфигуратора Сарн — камень, есть камень. Наколдовав из воздуха седло, уздечку, да тяжелую лошадиную броню под цвет моей, и озаботившись амортизирующими чарами, я вскочил на коня. В моем мире такая трансфигурация — подвиг, я же просто решил фраернуться, дабы потешить раненое самолюбие после очередного фиаско. Чары мои, продержатся долго, а из-за ошибки в чарах, конь разве что станет простой статуей, а не вернется к виду бесформенной глыбы. Теперь я как истиный “рыцарь в сияющих доспехах” направился во главу армии. Мда, судя по лицам, мне удалось шокировать публику. Пусть конь не настоящий, ведет он себя как вполне живой и видимо сам не знает о своей искусственности: и фыркает, и гривой трясет, и копытом бьет, и ушами шевелит. Интересно, а питаться ему надо? А если надо, он кирпичами гадить будет?.. Я отвлекся от дурацких мыслей, так как нагнал урука-знаменосца.