====== Глава 17. Огонь тебе к лицу, танцуй ведьма, танцуй... (Пробуждение и Трандуил) ======

Бездна. Пустота. Как хотите, так ее и называйте... Я снова здесь. Я не удивлен... Обычно здесь холодно. А сейчас жарко, хотя скорее горячо. Почему? О. Свет. Наконец-то... Мне туда...

Когда я проснулся была глубокая ночь. Обычно, смена дня и ночи близ Мордора неразличима, а тут... луна, звезды светят. Где я? Мягкое пламя от свечей давало окружающей меня обстановке нереальный вид. Элегантная архитектура имела, яркие контрастные тени и хитро закрученные формы. Странные узоры, но красивые и изящные — люди такого не сделают. То что я не в Мордоре, я понял. Мда. “Дороти, ты больше не в Канзасе” — кажется так было в сказке про водшебную страну Оз? Я повернул голову, и это удалось мне с привеликим трудом. Что-то плохо видно, кто это? В резном деревянном кресле сидел эльф. И спал. На вид вроде нолдор, а вроде телери — не разберешь, такого со мной еще не было, видимо эльфийские народы между собой часто скрещивались. Осмотрев комнату, — заприметил большой с фиолетовой отделкой диван, небольшой столик перед ним, и настенное зеркало. Я вновь взглянул на эльфа. Разбудить его?.. Ладно, пусть спит, а я пока разберусь с собой. Первая мысль которая меня посетила, заключалась в том, что что-то не так. Онемение по всему телу я еще могу понять, бывало и не раз. Но ведь настораживает совсем не это... Я медленно встал, быстрее все равно не мог. Вторая моя мысль, заключалась в том, что по левую сторону мне ничего не видно. Я закрыл правый глаз... Как будто в Пустоту снова смотрю. Я ослеп? На один глаз точно. Я медленно, покачаваясь направился к зеркалу, по дороге едва не задев столик. Вроде голыми ступнями я что-то начал чувствовать... однако конечности едва двигаются. Ох, странное чувство. Как будто натянуло кожу на левом буку, как на барабане. Остановившись, я провел по боку, едва чувствующими прикосновение ткани, пальцами. Марля? Я медленно перевел плывущий взгляд от своей цели — зеркала, на свое тело. Везде перевязки, на руках, на туловище, а одет я в какую-то, расстегнутую рубаху, длиною до колен. Зачем? Разве я ранен? Когда я просыпаюсь после смерти, обычно все повреждения исчезают. Может просто не успели снять? Все же ночь... Я стал вспоминать причины своей смерти и моя память с трудом вывела мыслеобраз: ДРАКОН. И лавину ощущений, от зажаривания живьем, до хрустящей корочки... Прощайте мои прекрасные волосы. Я сделал глубокий вздох, и когда выдыхал, почуствовал как поток воздуха выходит не только через нос и приоткрытый рот, но и через левую щеку. Я нахмурившись, продолжил путь к зеркалу. ... — Выражение моего лица было абсолютно пустым, лишено всех мыслей и эмоций. Я светился, как обычно, но... лишь некоторыми местами. Треть моего тела, по левую сторону, сокрытая бинтами, не выдавала абсолютно никаких признаков света. А должна, — будь там даже оголенное мясо. О том, что я изуродован, догадаться не сложно. Видимо пламя Рамалока, нанесло урон и эльфийской стороне моей души, отчего я не исцелился до конца. Я не рискнул разматывать бинты, вероятно они присохли, и я лишь наврежу себе. Мой мифриловый обруч, весело сверкал из-под куска марли, обматывающего мою голову и большую часть лица, кроме правого глаза, уха и рта. Если его не сняли, значит он вплавился мне в череп, а разрезать мифрил, что само по себе трудная задача; притом не повредив моей голове, что в условиях средневековья — не представляется возможным. Впрочем, я всегда считал, что уже сросся с ним. Однако меня заинтересовало то, что видимый глаз, был светящегося зеленого цвета. Видимо, голубой цвет к нему не вернется, как и Свет Души — пока не исцелюсь от яда драконьего пламени. Итересно все же, где я? Очевидно меня подобрали с поля битвы. Почему? Все же видели, что я двигался со строны Черных Врат, да еще и во главе вражеской армии. Во мне опознали Келебримбора? По обручу это было бы не трудно, и чем мне это грозит? Я почуствовал как к моему горлу приставили лезвие. Кто-то бесшумно подошел ко мне со спины. Это тот эльф проснулся? Я не обернулся — не зачем. В отражении зеркала, за своим плечом, со слепой для меня строны стоял тот нолдор-телери. — Ответь мне. Как называл Господин Эрегиона своего секретаря? — донесся до меня вкрадчивый голос эльфа. Я улыбнулся, в отражении это выглядело жуткой гримасой. — Тебе все названия перечислить? Я могу. Крючкотвор, бумагомаратель, приложение к перу и бумаге, голодный кот, репей, нетопырь, личная головная боль... Стенографист. Нож для открытия писем, убрали от моей яремной вены. Видимо, мое последнее слово убедило Мэглина в том, что я — это я. — Так вот где ты укрылся, ну и как тебя теперь зовут? — Я с интересом стал разглядывать новый облик своего секретаря и друга. Лишь немного подправлены черты лица, да оттенек волос по телери. Свечение тоже немного угасло. — Меня встретил в Митлонде сам Кирдан Корабел, он раскусил мою маскировку, но обещал молчать. Он представил меня как своего знакомого. Сироту. Это объясняет данное мне имя — Эрестор. — “Не названный”. — Кирдан в своем репертуаре, подумал я, то собака это “Собака”, то большая собака это “Большая Собака”, то лошадь это... “Очень Болшая Собака”, — про кольца спрашивать не буду и как ты стал тайным гонцом тоже. Но кто ты теперь? — Советник Владыки Элронда в Имладрисе. Я присвистнул. Мда. Ситуевина. — Я понимаю, что предавать Элронда ты не станешь, поэтому говори все, что можешь сказать. — Пока я занимаю должность Советника, я действительно не желаю совершать предательства, подобно моему почти тезке. — Что бы ты был спокоен, скажу: Ост-ин-Эдхиль в безопасности и ты сможешь туда вернуться, но путь будет не близким и если есть еще гонцы, нам нужно будет собраться вместе и я сумею отвести вас... Если вы конечно, того пожелаете. Мэглин... нет, Эрестор, задумался. Потеребив край рукава, он медленно поднял на меня взгляд: — Владыка Элронд, намерен покинуть Средиземье вместе с Келебриан, когда вырастут их дети — близнецы Элладан и Элрохир, они еще совсем крохи. Лишь тогда я буду рад вернуться, но не раньше. Я был единственным гонцом Эрегиона. Я понимающе кивнул. Значит это место успело стать домом Эрестору и видимо он очень привязался к чете Владыки Имладриса. Эрестор начал объяснять мне, что я был найден под осколками каменной лошади. Я лежал на синдаре, оказавшимся Трандуилом (Цветущая Весна) — сыном Орофера, и наследным принцем Зеленолесья. Мы оба получили ужаснейшие ожоги, но оказались живы. Лишь потому, что я спас принца, теперь уже короля, меня не оставили на поле боя. А решили выходить и разобраться, почему я возглавлял войска Мордора. Однако, Кирдан Кораблестроитель, обнаружив меня первым и опознав по венцу, кто я, решил скрыть сильнейшей иллюзией истиный вид обруча. Мое лицо, к тому времени, походило на кусок плохо прожаренного мяса и в сокрытии не нуждалось. Он решил предоставить мою судьбу Мэглину. Учитывая всю ситуацию, пришли к выводу, что меня послали на убой. Когда налетели рамалоки, все в этом убедились, а моя самоотверженная попытка спасти правителя, лишь подтверждала то, что я по чужой воле выступил во главе войска. Мол, Саурон хотел сломить боевой дух эльфов, явив им предателя из собственного рода. После чего, публично зажарить огнем. За уши притянутая теория, но может сработать. — Что с броней? — Кусок расплавленного эльфийского серебра, а не броня, Господин. — Эрестор развел руками, — Меч уцелел, он у кузнецов, его опознали как работу мастеров Эрегиона, так что думайте, как вас теперь называть. Впрочем вы можете и признаться кто вы на самом деле. — Скажи, — мне пришла в голову дурацкая мысль, но она может и сработать, — Многие знают, что Темный менестрель и Король Эрегиона, одно и то же лицо? — Я понял вас. Нет — не многие. Гномы и эльфы, по вашей просьбе не афишировали этого вне стен своих домов. Однако, как Темный менестрель, вы обретете крайне сомнительную славу. Насколько я слышал, вы пели и в Мордоре? — Да, пел. Однако это сыграет мне на руку. Все верят, что Ост-ин-Эдхиль стерт с лица земли, так пусть считают, что я пленник. Или предатель, если им так легче думается. Эрестор кивнул: — Ваш сменившийся цвет глаз и... шрамы, помогут скрыть вашу личность. Но лишний раз, попадаться на глаза бывшим представителям Эльфийского Союза не стоит. — Почему именно бывшим? Они же не меняются или все старые умерли? — Просто Союза больше нет. Как вы и предвидели, смерть Верховного Короля — разрушила Союз Эльфов. И Король Трандуил, когда придет в себя, наверняка поспешно уведет войска в Зеленолесье и закроется там. Особенно учитывая потери в его рядах из-за неумелого командования. Правда, зная характер синдар, ошибки своего отца он не признает и винить по привычке будет нолдоров и гномов. — Сколько я уже здесь. И где Элронд? Лучше ему меня не видеть, этот полуэльф на диво проницателен. — По последним донесениям, он скоро должен вернуться. Вы здесь уже седьмой год. — Ничего себе, понятно почему такая слабость. Неужели осада Барад-дура длилась так долго? — Да. Но Саурон, в итоге появился на поле боя и убил короля Гондора и Верховного Короля Эльфов. В его свержении помогали Кирдан Корабел и Элронд, последний удар нанес Исильдур, осколком Нарсиля. Сечас они добили остатки войск и уже на пути домой. — Пятеро на одного. Саурон был польщен, — я натянуто улыбнулся, мимика почти не слушалась. — Почему вы служили Врагу? — Дабы он не искал Ост-ин-Эдхиль. Мне удалось поддерживать с городом связь и я доставлял им сведения о Враге. Хочу уверить тебя — от моей руки не пострадал ни один эльф, если тебя это успокоит. — А люди? — Было дело. — Не стал я отпираться, он знает о моей нелюбви к короткоживущим и знает причины. А Война Гнева и Нуменор показали, что это не беспочвенно. Эрестор кивнул и вышел из комнаты, я услышал как он зовет целителей. Ну что ж, продолжим развивать актерское мастерство. Сумел же я тысячи лет, изображать эльфа?

Глорфиндель устроил мне допрос с пристрастием. А я думал, что он умер. Как оказалось, да. Умер. Но решил вернуться с берегов Валинора. Уникальный случай кстати, обычно не возвращаются. Так вот, в мои полуправдивые бредни о Высшем нолдоре, поющем на человеческом языке, вроде поверили. Особенно после песни, которую уверен, эльфийская цензура петь бы запретила: Он был эльфийским королем И арфы плач ведут о нем, Гил-галад значит звездный свет И рыцаря прекрасней нет, И благородней короля Еще не видела земля. Он бился рядом с королем, Он был прославленным вождем, Ведь Элронд свой высокий род, От светлой Лютиен ведет, В нем отблеск славы давних дней, Кровь майар, эльдар и людей. А третий был король людей И среди смертных королей, Он всех могущественней был, Владыка Верных Элендил И грозный меч в его руках, Вселял в серца неверных страх. Четвертый был неустрашим, Кто мог в бою сравниться с ним. Исильдур яростный душой, В сраженьях бешеных герой, Безжалостна его рука И нет Врагу страшней врага. А пятый мудрый Корабел, Что бранной славы не хотел, Тому кто любит шум волны, Сраженья звуки не нужны, Hо долг зовет карать врагов И к бою Кирдан был готов. И бился против всех Один, Проклятый Черный Властелин, Бой впятером на Одного, Стал поединком для Hего, Он знал, что безнадежен бой, Зачем же спорил он с судьбой? Что ж вихрем он не улетел, Он не сумел иль не хотел И вот распятый на мечах, Он мертвый пал на мертвый прах И не спасло Кольцо Его, Бессильно было колдовство. Hо полно говорить он Hем, Он был Врагом и сдох Врагом, Мы лучше славу воздадим, Героям что сражались с ним, Тем рыцарям что впятером, С одним расправились Врагом. Единственное, что меня тогда спасло от гнева сенешаля, это то, что калек бить нельзя. Имя мое, как Темный менестрель, так и закрепилось. Просто эльфы Имладрис, не посчитали должным, обращаться ко мне по “благородному имени Эльдар”, которого я явно не заслуживаю, даже будь оно у меня (придется если спросят, зваться Маркаунон, вот и стану воистину недостойным). Так и звали Темным Менестелем — на человеческом. Или просто Темным, как будто я, мориквенди какой-то. Впрочем, учитывая проблемы с “освещением”, я понял их намек. Однако силы моей это не отменяло. Раны излечатся, когда выведется яд. А вот магия моя неизменна, но им об этом знать не стоит.

Обедал я в своей комнате. Процесс поглощения еды был чрезвычайно неудобным. Из дыры, коей являлась моя левая щека, все проливалось и вываливалось. После применения магии дела пошли лучше, главное не забывать жевать, только на правую щеку. Левую часть рта составляла, только чудом уцелевшая жила, иначе бы у меня была “улыбка до ушей”. На месте левого глаза было безвекое бельмо. Глаз, хотя бы синхронно со вторым двигался и то, радует. Волосы только-только начали отрастать, отчего у меня на голове появился черный пушок. Что в сочетании с острыми ушами смотрится дико. Одно ухо еще и будто кто-то погрыз. Мой венец навечно врос мне в голову. Узорчатая передняя часть, неподвижно впечаталась мне в лоб. Даже лысыми бровями было трудно двигать, отчего я теперь всегда выгляжу хмурым. С затылком и прочим не лучше — обруч накалился и там. Волосы на голове теперь растут вокруг этого препятствия, не предусмотренного природой. Я увидел свою ключицу. И четыре ребра ниже грудной мышцы. И кусочек тазовой кости. Через зеркало увидел и лопатку. Рука пострадала от запястья и ниже, казалось кожи на пальцах и вовсе не было. Перчаток я тогда не носил, вот и аукнулось. Чувствительности нет, и подвижность хромает. Но моему кузнечному делу, ощутимой преградой это не станет. Главное особо тонкой работой и ювелирными изделиями, ближайшее время не заниматься. При всем при этом, моя верхняя левая часть тела, была покрыта бледно розовыми и белыми разводами опаленной плоти. Раньше они были насыщено красными, но воспаление спало. В местах ожогов Свет не проявлялся, и мой “Карающий Взгляд”, отныне был зеленым и одноглазым, что по моему, усиливало устрашающий эффект. Так, теперь “Сон”, ох и напугаю же я своих подданных... ... Ну вот, что я говорил?

Дверь в мою комнату тихонько отворилась. Мэглин-Эрестор, кто же еще? Видимо раны вызывают отвращение у эльфов, правда мне на это наплевать. А вот ему хоть бы хны. Впрочем, все нолдоры, ребята психически крепкие. Эрестор вновь окинул взглядом мое лицо: — Воспаление сошло на нет. Хорошо. Вижу вы, не хотите использовать иллюзию? — Я очень плох в их наложении, точнее поддержании. Да и не нужно мне это. Супругу я пока искать не намерен, а отталкивающее лицо, мне только на пользу. Лишний раз пялится не станут, а значит меньше риск опознать во мне Владыку Эрегиона. — Не болит? Я отрицательно покачал головой: — Только онемение. Да и я, часто жегся в кузнице и научился обезболивать собственные раны. А что? Должно болеть? — Эльфы, из тех кто выжил в огне, кроме вас и короля, скончались от болевого шока. Я не целитель, но помоему дело не совсем в ожогах. Может им и повредило нервные окончания, но раны их хроа — тела, были не настолько велики как ваши или Трандуила. Думаю дело в драконьем яде, он повреждает феа — душу. Те эльфы в большинстве своем были сильванами и молодыми синдарами. Свет их оказался слишком слаб, чтобы противостоять отравлению. — А что там с новым королем Зеленолесья? — Лицо пострадало, тоже левая часть, как и шея, да и глаза тоже. Однако не столь сильно, просто ослепило, а левому повредило роговицу — зрение в обоих глазах восстановится, со временем. Самое забавное — волосы у него лишь немного оплавились, да брови одной нет. Сказали, что он на днях придет в себя, это вы, на удивление быстро восстановились. — Семь лет, это по твоему быстро? — Учитывая, что сравнивать мне можно, только с королем Зеленолесья, да его подданными? И то, что жертвы огня Глаурунга скончались все до единого? Я понимающе кивнул. Эрестор подешел к моей постели и стал заправлять ее. Я сидя на том фиолетовом диванчике, даже не пытался его отговорить это делать — бесполезно. — По моему, то что ты нянчишься со мной злит сенешаля Имладрис. Ты же советник. — Мне плевать, что его злит, а что нет. По моему этого эльфа в Залах Мандоса немного недолечили. Или он сам сбежал оттуда. Никак иначе не могу объяснить его паранойю. Стража на него постоянно жалуется, причем мне, а не Элронду. Так как я единственный кому хватает храбрости послать его в зад. — Советник презрительно фыркнул, стеля покрывало, — То что он старше почти всех в Имладрисе, еще не позволяет ему давить всех своим авторитетом, но статус Высшего делает его идолом для поклонения юных эльдар, особенно учитывая, что он вернулся из Амана. Я думаю, что его оттуда просто выгнали. — Ну надо же, нашелся тот, кто сумел вывести тебя из душевного равновесия. Впрочем, Глорфиндель и мне настроение портит, одним только своим появлением. В дверь постучали. Эрестор поспешил открывать, увидев вошедшего, он уважительно поклонился. — Владыка Элронд. — Я начал вставать с насиженного места, однако, господин Ривенделла успокаивающе махнул рукой. На пальце которой я заметил знакомое мне кольцо. Вилья — кольцо воздуха, то самое, которым я научился кое-как пользоваться. Я не показал на лице признаков узнавания артефакта. Что с моей ущербной мимикой удалось довольно просто. У Трех есть носители? Я же просил уничтожить кольца. Они не смогли?.. Или не захотели? — Вижу раны Вас не беспокоят. Однако я должен убедится. — Ну вот, режим “Мадам Помфри”, он же целитель, теперь начнет допрос по поводу моего самочувствия... Я беспрекословно позволил Владыке Имладрис начать осмотр. Нет, не болит. Да, я теперь много ем. Нет, неудобств не испытываю, кроме очевидных. И так далее. — Вот и прекрасно. Раны от драконьего огня заживают долго и Вы должны быть к этому готовы. Вы владеете искусством иллюзий? — Да, однако мне обычно не хватает концентрации на ее поддержание. Уж лучше ходить так, чем потом внезапно напугать кого-то. Лучше пусть окружающие постепенно привыкают, проблем меньше будет. Элронд понимающе кивнул и присел рядышком на диван. — Как Вас зовут? — Ну вот, теперь начался допрос. Уверен, сенешаль ему уже все рассказал. Видимо хочет подтверждения. Стоп. Знакомое ощущение. На веритасерум похоже, меня тогда этой сывороткой правды в Минестерстве накачали, едвали не до ушей. Это его собственная способность или Вилья помогает? Ха! Я знаю как недоговаривать под сывороткой. Лгать нельзя, это да. Но вот сказать частичную правду, недоговорить или ответить на другом языке можно! Я тогда выбесил все Министерство Магии своим змеиным шипением. — Темный менестрель. Так назвали меня гномы Мории. — Ну да, гномы и назвали. — Неужели иного имени у тебя нет? Это ведь всего лишь прозвище. Тебя ведь раньше так не звали. — Есть конечно, но я им давно не пользуюсь. — Угу, имя “Тьелперинкваро” едва-ли мною не забыто как страшный сон. — Почему же ты не используешь эльфийское имя? — Говорят, что недостоин. — Правда между прочим. Это мне эльфы в Имладрисе сказали, правда вообще, про любое эльфийское имя. — И каково же твое имя? Я сам могу для себя решить, достоин ли ты его. — Ладно, мое имя на эльфийском языке означает “Правитель”. — Родовое имя, вообще-то. Ну и не говорить же, что Высшего нолдора назвали на Синдарине, кой на Валиноре был не в почете, и язык сей нам поведали прибывающие на кораблях телери? Ого. Чего это мой бывший секретарь на меня вытаращился? Да. У меня много тайн, не все же ему знать. — Ясно. А как ты предпочитаешь звать себя сам? — Это ему мое имя Рода не понравилось? Тоже мне вежливость. Просто скажи, что не хочешь обращаться ко мне как к Правителю — считай королю. Я же в твоих глазах никто. — Темный менестрель, это мне инпонирует. Да и версия моего имени на синдарине, звучит не столь броско. Маркаунон, если вы не знаете более точного слова.

Элронд кивнул, и преставил ноги поудобнее, расслабленно привальвшись к спинке дивана.

— Откуда же ты? Ты ведь нолдор, еще и из Высших. — Откуда и все — из Амана. Я был с Первым Домом, когда те покинули берега Валинора. — Правда я, был тогда совсем сопляком. Но пусть считает меня даже старше чем я есть, обратное все равно не докажешь. Я сам не знаю сколько именно мне лет — в Мордоре пару раз сбивался на десятки. — Ты видел там столицу Телери? — Альквалонде видел. — Буркнул я. Элронд кивнул своим мыслям. Это подтверждает его мысли о моем возрасте, и что я действительно видел Свет Дерев и Резню. — Ты ведь жил в Эрегионе? — Да. В Ост-ин-Эдхиль, как и все нолдор-изгои. — Что же там произошло? — Саурон пришел войной. Город буквально исчез. Руины, думаю, вы видели — дымящиеся обгорелые камни на месте крепости. Саурон, как оказалось, хорошо владеет огнем и плавит голыми руками даже металлы. — А вот это было сложнее, столько разных не взаимосвязанных предложений, и все для ответа на один вопрос. Правда, и вопрос крайне не точный оказался. — Почему не вывели безоружных в Хазад-дум? — Владыка Келебримбор сказал, что враг не известен, и есть ли у него волки и летучие мыши тоже. Могли и нагнать в дороге, все же путь не близкий. Как оказалось — волки были и всадники на лошадях тоже. — Говорить о себе в третьем лице очень непривычно. — Почему же ты единственный уцелевший? — Я пленник. Я не только менестрель, но и один из мастеров Гвайт-и-Мирдайн, народа ювелиров. Ему понадобились мои услуги. — Тоже правда. Я мастер, но Саурон забрал меня, не совсем по этой причине. — Ты скакал со стороны Черных Врат. Причем впереди орочьей армии. С какой целью? — Что бы спасти как можно больше эльфов, пока не поздно. Не успел правда. Только одного синдара прикрыл. Саурон приказал мне возглавить войско, но видимо, только что бы деморализовать и подманить побольше врагов, а потом выпустить на всех драконов. Этого я не знал. — Да, спасти эльфов и перебить всех “человеков” в зоне видимости. А идиотизм Орофера и налетевшие рамалоки все мне похерили. Элронд устало качнул головой в согласии, или он просто кивнул своим мыслям? Оу! Это его магия так истощила? Уже круги под глазами появились. Видимо это колдовство черпает немало сил и скорее всего психических. — Этот синдар — наследный принц Великого Зеленого Леса. Трандуил Ороферион. — Я не знал. Мне ваш советник поведал это мне, только по пробуждении. Элронд устало улыбнулся и встал с дивана, уже выходя через двери, он спросил: — На твоей голове венец, откуда он? — Сам выковал. И зачаровал тоже. Надел — чтобы лицо прикрывало, он заколдован действовать как шлем, но обзору не мешает, правда на пламя драконье он рассчитан не был. — В бою эльфы действительно могли носить заколдованные обручи, а вот в мирное время его носили лишь Лорды, да главы знатных семей. Забавно. Я в глазах Элронда, наверно очень иронично смотрюсь. “Правитель”, Высший, и даже с венцом из мифрила, да только за душой ничего нет. Ни подданых, ни статуса, ни земель, ни денег, ни дома, ни коня. Одежды и еды и той нет. Меч один, да груда расплавленного серебра, еще перстень Родовой, который при всем своем желании не снимешь. (Молот адамантиновый, я перед боем, еще в Барад-дуре оставил). Еще и калека, что полуслеп и лицом безобразен. — Что ж, выздоравливай. Целители будут регулярно приходить и делать перевязки. — Все, он ушел. Допрос окончен. — Я... Не могу поверить... — Эрестор, смотрел на меня с восхищением, — Еще никому не удавалось солгать... — Что? Я сказал чистую правду! Не моя вина в том, что кому-то всегда не хватало, лишь капельки ума и воображения. Я всегда говорил: Что такое “правда”, всегда зависит от точки зрения. Обычно грубая ложь — это отрицание, она простая и не умелая, ее легко проверить. Но самая страшная, это та, что основана на правде, страшна тем, что она вызывает сомнения в том, что считаешь “правдой” ты, такой лжи всегда больше веришь. Я же отвечал на неточные вопросы, неточным ответом. Вот и все. Эрестор посидел со мной еще некоторое время и мы обсудили, как мне теперь быть? Ривенделл бы принял меня, не все конечно были бы рады. Глорфиндель, точно против. Однако я боялся раскрытия. Да, Элронд бы порадовался мастеру-кузнецу, способному создавать такие уникальные артефакты, но мне это не нужно. Я думал. Советник думал. Пока тому не надоело и он не ушел, разочарованный моим упрямством. Но я точно решил покинуть долину Имладрис — параноидальный сенешаль и Владыка “детектор лжи”, самим своим фактом своего местонахождения, на одном гектаре со мной, угрожают моему душевному равновесию. Видимо Эрестор волнуется, что покинув его, мне придется путешествовать по тавернам и петь за еду. Но, я маг? Или не маг? Не пропаду. Надоест скитаться — домой в Ост-ин-Эдхиль отправлюсь.

— Темный менестрель? — Сей вопрос мне задал незнакомый эльф, что вошел в мои покои. Сильван — значит из свиты Трандуила. — Да. Вы что-то хотели? — Владыка Трандуил, пришел в себя этой ночью и спрашивал о Вас. Однако нам запретили беспокоить Вас, до наступления полудня. Я пришел просить Вас, наведаться в покои выделенные Владыкой Имладрис, к моему Королю. Он, как я говорил ранее, желает Вас видеть. Если вы можете последовать за мной, конечно. — Сильванец многозначительно посмотрел на мои перевязки. — Хорошо, я согласен встретиться с Королем Зеленолесья. Ведите. Я встал и последовал за светло-русым эльфом в кожаной, чешуйчатой кирасе. Меня вели длинными коридорами, и мы даже перешли в другое крыло здания. А Имладрис красив. Много мостов, арок, повсюду водопады, ухоженые деревья. Пристань небольшая. Только это мирное поселение. Ни одного форта, башни или крепкой стены не вижу. Только если тот каменный мост разрушить, чтобы враг не прошел. А потом что? Грести на лодках и как можно дальше? О. Лесные эльфы-стражники. Значит мы уже близко, видимо это крыло для зеленолесцев. Так, а это похоже гвардейцы — единственные лесные эльфы, в металлических доспехах и с щитами. Обычно все обряжены в кожаные кирасы и вооружены луками, да короткими клинками, но никак не копьями и алебардами. Гвардейцы расступились, за их закрытыми глухими шлемами и кольчужной тряпкой (паранжа?), лица не видно, однако по глазам заметил, что они отвели взгляд от моих ран. Дубовые тяжелые двери отворились и мы прошли в просторное помещение, с большой кроватью и окном. У стены тоже был диван, а на стене зеркало... было по крайней мере. Теперь это одни осколки. Похоже у кого-то реакция, на увиденные раны, была более бурной чем у меня. Я перевел взгляд на кресло, стоящее у окна, повернутое к оному, кажется в нем кто-то сидел. Мой провожатый остановился на пороге и произнес: — Владыка Трандуил, Темный менестрель по вашему приказу прибыл. — Доложил он как в магловской армии. Кому он там, что приказал? Меня же “желали”, а не “хотели” видеть. — Свободен. — Произнес холодный голос со стороны, сидящего в кресле. Мой провожатый кивнул и вышел из комнаты, закрыв за собою двери. Странно. Учитывая всю эту охрану, оставлять наследника престола наедине с, пусть и калекой, крайне не разумно. Если конечно на дереве, за окном не сидит лучник. Это было бы в стиле сильванов. Эльф встал из кресла и повернулся ко мне. Полуденное солнце светившее из окна, не сильно мешало рассмотреть короля. Синдар. Действительно высокий, мне тогда не показалось. Эдет в зелено-золотые одежды. Волосы, слегка неровные после стрижки опаленых, достигали пояса. Золотые, а в свете солнца и вовсе создавали сияющий ореол. Свечение Души, довольно тусклое, по моим меркам, особенно для синдар, но это видимо из-за ран. Кстати о них. Того дупла в щеке, как у меня нет. Просто пламя слизало кожу и немного жира, не особо повредив мышцы, но все равно похоже на сырое розовое мясо. Глаза — зеленые и слегка мутноватые, подслеповато щурятся. Роговицу немного оплавило, да? Шея действительно, до ключицы обгоревшая. Ну. В целом он неплохо выглядит. С меня-то, еще даже перевязки не снимали — рано. — Голодх. — Констатация факта. Рассмотрел меня таки? Ну и как тебе? Зато, будешь смотреться в зеркало и не думать о своей внешности слишком категорично: “Есть рожи страшнее и они не принажлежат оркам”. — Да, я действительно Нолдор. Или Голодх, если на синдарине. — Почему? — О как. Почему что? Почему спас? — Вы первый, кто попался мне под руку. Я даже не знал кто Вы. На Вашем месте, мог оказаться любой из Вашего Войска. — И тогда, я бы вероятнее всего, погиб. Благодарю. — Не стоит. — Что голодх делал во главе армии Врага? — Вай! Взгляд-то какой страшный. Но я страшнее могу, особенно сейчас. — Был пленником и кузнецом. Являлся средством ослабления боевого духа. И приманкой. — На это король кивнул. — Темный менестрель. Это не имя, а прозвище. Как тебя зовут? — Маркаунон, если на синдарине. Однако, имя мне не соответствует, как говорят, поэтому я откликаюсь на псевдоним. — Мне тоже претит звать тебя Правителем. Поэтому, действительно, пусть будет менестрель. Ты ведь певчий? — На человеческом пою. Гномам, посещавших Эрегион, эльфийские песни не пришлись по вкусу, а на гномий язык я не рискнул посягать. — Так ты из Эрегиона? — Да. Я мастер-ремесленник из Гвайт-и-Мирдайн, лучших кузнецов нолдор. Вы нас прозвали народом ювелиров. Мы копили и преумножали свои знания и умения еще со времен проживания на Благославенных Землях. — Так ты последний из них. — Король задумался. Что-то мне это не нравится, неуж-то ему тоже кузнец редкой породы понадобился? Хотя, в принципе я не против. В Зеленолесье я не был, и меня, как Келебримбора, там не знали. Я с синдарами только в Дориате встречался, но они почти все вымерли уже. Ну и те, кто в Совете был, однако на нолдоров они внимания никогда не обращали. — Я так понимаю, что у тебя, более нет дома? — Нет. — До меня уже дошли слухи, что тебе в долине Имладрис, не особо рады. — Король направился к столику, прищурившись пытаясь разглядеть что на нем. — Сенешаль Глорфиндель, опасается тех, кто побывал в лапах Тьмы. Однако, смею заметить, что Гортхаур Жестокий отнюдь не Моргот. Да и требовалось от меня, только умение стоять за наковальней, а не махать мечом. И если Вас интересует — Ост-ин-Эдхиль я не предавал. Король налил себе из кувшина в кубок вина. Пролил немного, но я даже не пытался помочь. Синдары гордые, а их король, тем более. — Если ты того желаешь, можешь жить в моем дворце. Под наблюдением конечно же. — Трандуил задумчиво пригубил вино, смотря куда-то мимо меня. — Я удивлен Вашим предложением. Ведь я — нолдор. И у нас в целом, с Вашим народом не очень хорошая история. — Ты был в Дориате? — Слегка напрягшись произнес король. Ясно, попытается развить тему до Резни. — Был, но в качестве гостя, а не врага. Я был под знаменами Фелагунда из Нарготронда. И в братоубийстве, что было в Гаванях Сириона, я тоже не участвовал. — В таком случае я не имею причин тебе отказать, тем более, что ты спас мне жизнь. — Король вновь расслабился и поставил кубок на поверхность стола. Вернее попытался — кубок соскользнув, упал на пол, разлив содержимое по ковру. Никто из нас не обратил на это внимания. Даже если я мог поймать его, я этого не сделал. Во превых: я не верю, что можно так! промахнуться, будь ты даже абсолютно слеп. У эльфа Абсолютная память, не надеясь на зрение он мог, просто по памяти поставить кубок на место. А с координацией у него все в порядке, в отличии от меня. Во вторых, я ему не слуга. И пока он не попросит помощи, по своей инициативе я вмешиваться не стану. Уверен, осколки зеркала, до сих пор не убрали по его приказу, иначе здесь бы уже давно висело новое. — Присаживайся. Ты изранен и имеешь право сидеть перед королем. — Трандуил махнул рукой, украшеной тяжелыми перстнями, в сторону простого деревянного стула у двери. Это уже жест доверия, насколько я помню, у синдар, этикет чуть-ли не строже чем во дворце Гил-Галада в Линдоне. — Почему же тебя прозвали Темным менестрелем? Ты не мориквенди и я не верю, что дело в цвете волос. — Вы возможно не знаете, впрочем я и сам не уверен, но все дело в моих песнях. Они обычно веселые, но в них порой сокрыта жестокая правда. Правда о Темных временах. Я даже в Мордоре пел, за это меня еще больше не любят, а одной своей песней я разозлил сенешаля Глорфинделя. — Что же. Я желаю что бы ты и мне спел. Я сам буду судить, позволить тебе потом, это делать в Зеленолесье или нет. — О чем вы хотите что бы я спел? О Дориате, о Короле Тинголе? — Еще будет время. Нет. Я хочу услышать о голодхах. Феанорингах. Зачем они вообще пришли в Средиземье, неужто все дело было в каких-то светящихся камнях? — Так Вы не знаете... Хорошо, но повторяю вам может не понравится:

...И вот — пришла великая пора.

Уводит нас во Тьму святая месть.

Нам не дано взаправду умирать

— Ну что ж, мы славно поиграем в смерть.

Игрушки Валар, в жизнь играли мы

— Враг, будь он проклят, оказался прав.

Мы вырвались из золотой тюрьмы,

Но за прозренье нам заплатит Враг!

Пусть кровью захлебнется Альквалонде,

Пусть в Лосгаре догорают корабли

— Мы за Тремя Огнями во Тьму уходим,

Изгнанники Благой Земли!

Веди же нас на битву, Феанор!

Любой, кто против нас отныне — враг.

За все грехи — единый приговор.

Не все ль равно тогда, за что и как?

Заране Валар мы осуждены

— Не все ль равно, чем мы оплатим цель?

Вся кровь земли не возместит цены

Трех Звезд в железном Вражеском венце!

Пусть кровь не остывает на клинках

— Она всегда была богам по нраву.

Пусть даже Эндоре падет во прах

— Все будет Илуватар во славу!

Мы — проклятые рыцари богов.

Нет Проклятым ни близких, ни друзей