Он пьет пиво, поднимается и идет на кухню, а затем выбрасывает бутылку в мусор, которая издает при этом звонкий звук, тем самым сообщая мне, что в мусорном ведре уже были другие бутылки, а значит Кейс пил, пока я была в отключке. Затем он направляется к лестнице.

– Я собираюсь принять душ перед обедом. Чувствуй себя, как дома.

Я наблюдаю за тем, как он поднимается по лестнице. Его шаги неспешны или может я просто так себе говорю, убеждая, что Кейс какой-то мрачный. Хотя обычно плохие новости в добавок к пиву притупляют активность человека. Он исчезает, и через несколько минут я слышу шум душа.

Я заканчиваю свое пиво и беру еще одну бутылку из холодильника. Пиво из местной пивоварни около Джексона. Я продавала его в своем баре. Боже, мой бар. Что с ним сейчас?

И именно в этот момент я замечаю его сотовый телефон на столешнице. Я подхожу и беру его, оглядываюсь на лестницу, проверяя не наблюдает ли он за мной, а затем провожу по экрану пальцем, пытаясь разблокировать.

Здесь даже нет пароля. Я открываю клавиатуру и набираю номер бара, но прежде чем нажать вызов, останавливаюсь.

– Какого черта я им скажу?

Опускаю телефон обратно на столешницу и возвращаюсь к дивану. Это не Стокгольмский синдром. Нет. У меня просто нет достойных причин, чтобы хотеть вернуться домой. Там меня не ждет ничего хорошего. Ничего. Я это знаю. Я люблю бар, правда. Я бы отдала что угодно, чтобы суметь послать все к чертям и вернуться домой. Потому что то место - заполненное пьяными ковбоями, дерьмовым кантри караоке и шотами по девяносто девять центов - было единственным, где я чувствовала себя настоящей.

Ковгерл, как зовет меня иногда Кейс. Я и есть ковгерл. И мне нравится та девушка. Возможно, я могла быть ею вместо того, чтобы быть вот этим?

Но я все же не могу вернуться. Не до того, как выясню, что со мной происходит. Не до того, как все узнаю. А моя единственная надежда на раскрытие истины состоит в том, чтобы позволить Кейсу вникнуть во все.

Я хочу его. Но не доверяю. И эта мысль поглощает меня так сильно, что кажется вот-вот взорвусь, когда слышу доносящуюся с третьего этажа мелодию.

"Моменты не долговечны. Вы не можете вернуть их обратно или изменить. Только создать новые."

– Кейс

Музыка всегда меня оберегала. А еще она так сильно напоминает мне о Сидни. Эта песня - пальцы наигрывают ее на автомате. Я научился играть много лет назад и, когда эта песня только вышла в свет, Сидни слушала ее по радио каждый день. Я знаю это не потому, что был с ней в машине, а потому, что преследовал девушку восемь долгих лет.

Первые два года я был безжалостен. Я столько раз видел Гаррета за тот период времени. Я мог бы убить его тысячу раз, если бы только решил нанести удар. Но в то время Саша очень сильно нуждалась во мне. Как и мои друзья. С ними вместе я разобрался во всем этом дерьме, а о Сидни я и не думал, пока мы не собрали по кусочкам всю последнюю загадку.

Вот только мы ее так и не разгадали. Да, мы украли деньги и стали богатыми. Но последний кусочек головоломки так и не был открыт. И вот сейчас Сидни здесь, в месте, где я представлял ее миллионы раз, но все идет совсем не в том ключе, как я думал.

В моей голове все было так стремительно. Немного пыток. Несколько вопросов. И ответов. Да, я никогда не исключал вариант психического воздействия, но не думал, что все пойдет именно вот так.

А как? Мне стоит задать себе этот вопрос. Потому что, кажется, я запутываюсь в ее прошлом. Я позволяю ей тронуть меня. Впускаю в себя ее печаль и тем самым иду против собственных планов. И, что важно, я не уверен, что с этим делать.

Тот крик. Теперь я знаю, что она имитировала крик кролика, в этом есть смысл. Но в тот момент кровь застыла в моих жилах. Это было ужасающе. Страшно на таком уровне, которого я ранее не испытывал.

А я убил немало людей. Даже нескольких женщин. Пол в этом деле для меня не имеет значения. Если они заслужили это и деньги заплачены, я заканчиваю свою работу. Но до сегодня я никогда не слышал подобного звука из уст человека. Наркотики показались единственным вариантом. Она впала в истерику. Просто закрылась в себе.

Ступени скрипят, и затем Сидни появляется в тени комнаты. Здесь включена лишь одна лампа. Как раз под стать моему настроению. Мрачно. Вот как я себя чувствую. На дне.