Рядом с драконьей резной головой лодьи выросла ещё одна, человеческая. Наверное, охранявший судно десантник, случайно забытый при отходе отряда. Увидев нас, десантник зевнул, потянулся и помахал рукой:

– Привет, Семёныч! А когда тут боёвка кончилась? Всё проспал, блин!

Ччёррттт. Никогда не думал, что буду так счастлив видеть какого-то там человека.

– Димка! – шепнул я, не взбежав, а запрыгнув на палубу с грацией бомбы. – Дед, не давай ему сойти.

Горыхрыч мгновенно убрал мостки и отчалил.

– Эй! Куда? – заорал студент, пытаясь свалиться в реку.

Не тут-то было. Деревянная драконья голова на носу чуть повернулась и зацепила парня за шиворот, а там и мы с Йагой подоспели, ухватили хронического самоубийцу за ноги.

Дима брыкнулся:

– Пустите! Мне на берег надо!

Шатун, которого, увы, некому было зацепить и удержать на берегу, бросился в воду, поплыл за нами, крича:

– Стой! Стой, зараза! Подожди!

Кто здесь зараза, не будем показывать щупом.

Мы с Просей повалили Диму на палубу, и я прошипел в его искажённое яростью лицо:

– Идиот двуногий! Семёныч предал нас, а ты с ним обниматься лезешь!

– Гор, ты? – студент перестал дёргаться.

– Я, Димка! Какой ещё велосипед может разговаривать человеческим голосом? Ясно, что инопланетный.

Я надеялся – этот подлый Шатун, как существо разумное, оценит свои шансы догнать лодью и откажется от погони. Но люди, похоже, не совсем разумны: Семёныч плыл за нами. Он уже не кричал, и был едва различим в ночной темноте. Меня взяла тоска. Ну, что же он делает, а? Ведь и правда утонет! Я уже собрался кинуться на выручку – там разберёмся по-братски с предателем, но тут Йага с затаённой усмешкой спросила – равнодушно, словно о замоченном в тазике белье:

– Гор, ты заметил, что у нас человек за бортом? Не пора ли вытащить?

В меня вселился бес. И рыкнул:

– Пусть там и остаётся.

– Я смотрю, из дракона ты успешно превращаешься в дракулу.

На меня осуждающе посмотрел даже дракабан Прося, словно у меня сердце на самом деле бронированное. А оно, между прочим, кровью обливалось.

– Да с чего ты взял, что Семёныч нас предал?

Это уже Дима присоединился.

Я вкратце рассказал о наших условных огнях, разожжённых братками, и о том, что Семёныч и есть Шатун, и обещал разбойникам голову Димы в обмен на «Хонду».

Студент заорал в ответ, что это я – дурак и предатель. О том, кто такой Семёныч, он узнал у скалы, где я их подло бросил, а десант подобрал. Что насчёт огней Шатун при Диме говорил по рации военных – хотел заманить братков в ловушку, и студент сам подсказал майору идею обмена с бандитами на Ларику.

– Тормози свою яхту! – Дима снова бросился к корме, но тут сама Йага его легонько так взяла за локоток, и студент прилип к её ладони, как муха к мёду.

Горыхрыч сам остановился. Толще намёка можно было не ждать.

Красный от раздражения на весь мир, я встряхнулся, прыгнул с кормы, на лету возвращая себе тело дракона, и понёсся над рекой.

Выудил я им майора, который и не думал тонуть. Да в жизни бы не утонул, плыви он хоть год! Ибо держался он за концы коряги, зажатой в пасти огромного, в полторы сажени длиной, сома, неизвестно как уцелевшего в такой маленькой реке. В каком попутном омуте Шатун откопал этот ракетоноситель, догадаться не трудно – Йага подогнала.

Для меня места в лодье уже не осталось: моё драконье тело длиной от её кормы до хмурой головы деда. Компактную форму велосипеда я потерял, как и батискаф, который мне был бы сейчас очень даже кстати, потому что ни с кем разговаривать не хотелось. Распластав по воде крылья, я потащился за корабликом вереницей связанных в плот брёвен.

Вот такой я и есть – всегда плыву бревном в хвосте событий, нарушаю клятвы и срываю сроки. Даже в отпущенный мне срок жизни не удаётся уложиться, чтобы не осталось на земле никаких долгов, когда Великий Ме растворит меня в окончательном Небытии. Тому, кто сошел с пути Дракона, не светит никакого посмертного бытия – ни белого, ни чёрного. Зато я достиг совершенства в жизни – идеальный ноль.

Дима торчал у кормы и пытался вызвать меня на разговор. Опять будет на совесть давить. Я так и не откликнулся, и парень махнул на меня рукой.

И хорошо. Мне давно пора медитировать. Энергии из внешнего мира не поступало – ночь не лучшее время для драконов. Поддерживать рабочее состояние мозга и температуру тела мы можем, только обратившись к миру внутреннему – к Великому Ме. Не меняя формы тела, я перешёл на второй уровень сознания и сосредоточился на работе – изыскивал и собирал последние силы для перелёта, краем глаза наблюдая за внешним миром.

До меня доносился тихий разговор с палубы. Говорили, в основном, дедова голова и Шатун. Я не стал подслушивать.