— Да, — я показала ему палец, на котором едва виднелся тёмный узор, однако стоило посмотреть на него иначе, с использованием демонической крови, как сразу казалось, что вокруг него клубился тонкими струйками черно-фиолетовый туман.

— Кроме изменения цвета глаз и Вашего цвета волос от рождения с этой чёрной прядью, Вы замечали за собой что-то необычное?

— Отец говорил, что я должна видеть демонов, хотят они этого или нет. И заклятия, кажется, тоже вижу. Ауру, если говорить точнее. Печать на пальце на самом деле чёрная, а не полупрозрачная, как кажется с первого взгляда.

— Интересно, — теперь подал голос Велиал. — Это связано с кровью?

— По всей видимости, да. Ген оказался сильнее, чем я предполагал. И давно это у Вас, мисс? — Асмодей придвинулся ко мне поближе.

— Судя по всему, с рождения. Ещё отец меня об этом предупреждал. У него было то же самое.

— Это вполне объясняет, почему их род воевал против нас так успешно, — Велиал прямо с сапогами забрался на кровать, продолжая дёргать плюшевого медведя за лапы и изображать, словно он живой.

— Мы хотим знать больше! — сказал он тоненьким голосом, поворачивая медведя мордочкой ко мне. — Расскажи нам все-все свои тайны, девочка.

Станиславский с минуту растерянно смотрел на то, как король паясничает, а потом одёрнул себя.

— Что-нибудь ещё?

— Например? — переспросила я. После гибели отца я даже толком не знала, как все эти гены могут проявляться. Анна рассказывала мне, что ей иногда снится будущее. Не в масштабах города или страны, а просто какие-то секундные моменты из её жизни, которые вскоре случаются: разговор, знакомство или что-то ещё. Если судить по её словам, то это вполне распространено у детей и подростков, но со временем этот «дар» исчезает, многие взрослые даже не помнят, что когда-то так умели. Мне же подобное не снилось, да и мало кто говорит с посторонними людьми о таких вещах. Кто знает, что ещё скрывают окружающие тебя подростки?

— Например, крылья, — пожал плечами Асмодей.

— Чего? — я непонимающе захлопала глазами.

— У тебя не появлялись крылья? Ни разу? То есть вообще ни разу? Ох ты ж, бедный ребёнок, — отозвался с кровати Велиал. Теперь он магией заставил медведя двигаться. Он ходил по полу вперевалку и размахивал передними лапами так, словно пытался уничтожить все на своём пути.

— Вполне возможно, что крылья были только у первого из потомков Набериуса. Но с каждым разом количество демонической крови из-за браков со смертными уменьшалось. Насколько мне известно, никто из падших больше в близкие отношения с этим родом не вступал, — Асмодей наблюдал, как медведь пытался взобраться по его ноге вверх, но никаких действий не предпринимал. То ли из-за того, что это была игрушка Велиала, то ли из-за того, что он не особо ему мешал.

— Разве чтобы покопаться друг у друга во внутренностях, — король перевернулся набок и подпёр голову рукой. — Милые сердцу времена…

Потом он неожиданно помрачнел:

— Пока вы меня не упрятали в камень, ублюдки! — медведь соскочил с ноги Асмодея и с невероятной лёгкостью взобрался ко мне в кресло. Я в ужасе смотрела на одну из своих любимых игрушек. Невесть откуда взявшиеся у него на лапах острые когти пронеслись перед моим лицом.

— Господин, — Асмодей успел ухватить медведя за шкирку прежде, чем тот нанёс мне какие-либо травмы. Теперь он беспомощно висел в воздухе и размахивал лапами, пытаясь достать то до меня, то до библиотекаря, — пожалуйста, не стоит её калечить. Я ещё не закончил.

Велиал фыркнул и демонстративно отвернулся к стене. Плюшевая игрушка безжизненно повисла в руках господина Станиславского, словно никогда и не двигалась самостоятельно.

— Итак, — библиотекарь положил медведя на стол и вернулся ко мне, — мисс Казадор, я хотел бы узнать причину, по которой Ваш род так упорно пытается уничтожить падших.

— Откуда мне знать. Папа говорил… что Набе… Как его там? Набериус? Хотел убить сына, — произносить слова было больно, словно меня это как-то касалось. Будто бы на самом деле это меня хотел убить этот демон. Меня предать. Уничтожить.

Сама не заметила, как сжала кулаки с такой силой, что подлокотники затрещали. Я опомнилась. Старое кресло не выдержит даже маленького приступа злости. Хотя мне до Велиала, судя по всему, по силе очень далеко.

— Убить? Да он готов был ему свою силу передать! — с горькой усмешкой заметил Велиал. — Сделать герцогом, лишь бы не потерять последнее, что у него осталось от Элизы.

Я пыталась думать. Мысли путались, теснились и не могли собраться в нужном порядке. Ложь? Всё что было известно, всё – ложь? От первого и до последнего рассказа отца? Мы убивали демонов просто так? Чем тогда мы отличаемся от них? Наш прародитель, демон, действительно любил свою жену и ребёнка? Он не бросил его и не пытался убить? Он хотел быть с ним вечно?

— Хотите мне сказать, что мой отец лгал мне?

— Не надо воспринимать это в штыки. Неизвестно, кто начал весь этот сыр-бор первый: ангелы или родственники Элизы, — Асмодей попытался ободряюще улыбнуться, словно для меня его поддержка теперь имела хоть какое-то значение. Но, видимо, в эмоциях он разбирался не особенно хорошо, потому что от его улыбки хотелось больше плакать, чем радоваться жизни.

Я судорожно вздохнула, не то от боли физической, не то от боли душевной. Станиславский был мне почти что другом. Долгие годы. А теперь он мой враг. Такой же, как и этот самовлюблённый король.