Мужчина хмыкнул и кивнул, принимая извинения, продолжая протирать пивные стаканы.

— Погоди, о чём ты говоришь? — я схватила падшего за плечо, но он посмотрел на меня совершенно диким от восторга взглядом.

— Он прекрасен! Я словно вернулся в Эдем! Если бы там готовили бургеры, то они были бы именно такими!

— Марк, что ты только что сказал про Станиславского? — попыталась вернуть его обратно к теме, но падший рассыпался в комплиментах, а доев, и вовсе оставил сто долларов на чаевые, пообещав вернуться.

Я попросила завернуть с собой всё, что я не успела доесть, оставив только молочный коктейль, пить который как-то расхотелось. Падший уже было собирался развернуться, чтобы уйти, но столкнулся нос к носу с Асмодеем. Пакетов с покупками у него в руках не было, видимо, успел загрузить их в машину. Однако такое неожиданное появление библиотекаря у себя за спиной Марбаса вовсе не напугало.

— Чувак, возьми «номер шесть», он охрененен! — пролепетал он, радостно улыбаясь.

— О как, на тебя Бегемот, что ли, чихнул? Откуда такой небывалый аппетит? — Асмодей перевёл взгляд на меня.

Я настороженно прижала стакан к груди. Почему-то мне стало неожиданно неприятно его общество, внутри зародилось сомнение: сколько он меня обманывал? Что вообще правда, а что ложь? Если он действительно играл с моей памятью, то я никогда точно ничего не узнаю, если только сами падшие не захотят мне рассказать, что происходило. И где вообще гарантия, что даже то, что они мне рассказывают — правда?

— Что ты ей сказал? — Станиславский даже не стал читать мои мысли, видимо, на лице было и так всё прекрасно написано.

— Почти что ничего, — пожал плечами Марбас, подхватил покупки и пошёл в сторону парковки, насвистывая какую-то песенку.

Официант как раз протянул мне упакованные остатки ужина. Станиславский взял бумажный пакет за меня и легонько подтолкнул в сторону выхода.

— Потом всё обсудим, дитя. Не здесь и не сейчас, — шепнул он мне на ухо, пропуская в дверях вперёд.

Я кивнула и поспешила к машине. Почему-то понимала, что устрой я сейчас допрос, Асмодей бы не сказал мне ни слова, а то и вовсе бы заставил замолчать при помощи заклинания.

Мы расселись точно в таком же порядке, как и приехали сюда. Марбас практически сразу замолчал, разве что было слышно, как он устраивается поудобнее среди кучи пакетов с едой. Впрочем, он явно не жаловался и был доволен таким положением. Станиславский запретил ему есть сырое мясо, что все, кроме меня, расценили как шутку. Я сжимала отданный мне пакет из «Farm Burger», с боку которого красовался логотип в виде телёнка. Мне казалось, что этот телёнок схож со мной: тоже не знает, что его ждёт в будущем — доверяет фермерам, заглядывает в глаза, забавно трясёт головой, когда его гладят… А потом — путь на бойню…

Я всхлипнула. Опять не могу сдержать слёз. Но снова придётся придумать, что сказать родственникам.

— Эй, Нозоми, ты чего? — Анна, заметив это, отстранилась от обнимающего её Алекса и потянулась ко мне, заставляя посмотреть ей в глаза.

— Ничего, — я уткнулась ей в плечо. Сестра гладила меня по голове, пытаясь успокоить, но становилось только хуже.

Асмодей затормозил на обочине трассы и включил аварийный сигнал.

— Ма-а-а-арк, — агрессивно протянул он, оборачиваясь на нас, но глядя вглубь салона.

— Чего тебе, кексик? — донеслось с другого конца машины. Марбас приподнялся, вынимая наушник.

— Почему она плачет?

— Я её пальцем не тронул, чего ты меня во всём винишь?! Вы меня больно ранили, мой дорогой дядя. Я понимаю, что доверие надо заслужить, но нельзя же беспричинно обвинять меня во всех бедах. Вам место в инквизиции. Поговаривают, они сжигали за один только цвет волос, — парировал лже-племянник, снова скрываясь за спинками кресел, напоследок продемонстрировав Асмодею средний палец.

— Что случилось, милая? — Маргарет растерянно смотрела на меня, тоже не понимая причины моих слёз.

— Н-ничего, — шмыгнула носом я, осознавая, что всё так же вынуждена молчать о своих проблемах. — Мне просто жалко коров.

Анна взяла меня за плечи и посмотрела на меня:

— Коров? — переспросила она, на что я подняла и показала пакет из бургероной. — Ты же не маленькая уже, Нозоми.

— Стань вегетарианкой, если жалко, — вздохнула тётя, отворачиваясь обратно к ноутбуку.