Максим услышал, как в глубине квартиры крикнули: «Мам, пап, это я! Вы уже спите?», стиснул зубы и в ярости ударил кулаком в стену.

Когда начальник службы безопасности по фамилии Туканов вышел из кабинета, у него было ощущение, будто Кирилл Кручинин щелкнул клыками ему вслед. Он поторопился закрыть за собой дверь, потому что была у Туканова маленькая, но весьма неприятная фобия: не любил поворачиваться спиной к собственному шефу. Иногда про себя он звал Кручинина вурдалаком – но только тогда, когда никто не мог подслушать его мысли.

Сейчас Кирилл и в самом деле был похож на вурдалака. Последние две недели он очень мало спал, много сидел перед компьютером и постоянно курил. Первую чашку кофе он выпивал рано утром – умница Алиса готовила ему прекрасный кофе, очень крепкий и сладкий, – а вторую сразу по приезде в офис, и этого хватало на три часа. Потом приходилось пить все больше и больше кофе, уже не чувствуя его вкуса, лишь ощущая на себе краткосрочный эффект. К тому же у него побаливала голова – нехорошо так побаливала, противной тянущей болью, разраставшейся за правым виском где-то в глубине черепа. Когда у Кирилла начинался приступ, ему казалось, что голова его увеличивается в размерах в два раза, раздувается, как шарик, – специально, чтобы было чему болеть. И еще казалось, что он слышит чей-то голос, тихий и монотонный. От голоса боль усиливалась, и Кирилл заставлял себя отвлекаться, чтобы не слышать его.

Просмотрев документы, добытые службой безопасности, и выслушав ее руководителя, Кручинин грязно выругался. Он не считал нужным сдерживаться при подчиненных, но на этот раз его ругань была адресована не подчиненному, а всей ситуации в целом и самому себе – за то, что позволил ей зайти так далеко.

«Нужно было сразу это сделать!»

Кручинин взял в руки досье на Викторию Венесборг, открыл первую страницу и, оскалившись, посмотрел на фотографию. Секретарша сунулась в дверь за какой-то надобностью, увидела оскал шефа и тут же испарилась, забыв, что хотела спросить.

«Вика-Викуша... Что же ты задумала, красавица? А?»

Информации удалось собрать не так много, как хотелось Кручинину, но вполне достаточно для того, чтобы он сделал определенные выводы. «Значит, подцепила ты себе богатенького шведа, вышла за него замуж и уехала... А муж твой возьми да помри, оставив тебя наследницей! И досталось тебе, Викуша, мебельное производство в экологичной Швеции... Зачем тебе мебель производить, дура? Ты же в этом ни черта не смыслишь!»

Однако досье свидетельствовало об обратном: после того как вдова господина Венесборга стала управлять бизнесом, дело под ее руководством процветало. «Это муж твой тебя научил, пока жив был. У самой-то тебя куриных мозгов не хватило бы. Использовала мужика, а потом и грохнула. А, Викусь?»

Кирилл с силой вжал окурок в пепельницу, несмотря на жгучее желание оставить две выжженные дыры вместо глаз на снимке бывшей жены.

Он слишком поздно задумался над тем, какая причина заставила ее приехать в Москву для заключения контракта с его фирмой. Поначалу даже не дал себе труда поразмыслить, поскольку ответ был для него очевиден: появилась, чтобы похвастаться перед ним, распушить хвост – вот, мол, какая я стала, твоя Вика-простушка. Такое в характере любой бабы: они думают, что мужиков это унижает. Он только посмеялся про себя: что же тут унизительного – видеть, как благодаря твоим стараниям человек изменился в лучшую сторону? Приятно только...

Но затем узнал, что шведская фирма, торгующая оборудованием, которое они купили у Венесборг, была приобретена ею за четыре месяца до того, как на них вышли с предложением сделки, и задумался всерьез. Получалось, что Вика не просто так приехала из своего Стокгольма посмотреть на бывшего мужа и показаться во всей сочной женской спелости, чтобы он ронял слюни, глядя на нее. Нет, что-то здесь было другое... Его чутье, притупленное желанием, снова начало работать, и он больше не позволял себе отвлекаться на мысли о том, что бы сделал, останься наедине хотя бы на три часа с этой красивой бабой, которая когда-то была его собственностью.

Чутье подсказывало, что добра от Вики ждать не приходится.

Первым делом Кирилл приказал проверить новое оборудование для цехов и даже нанял для этого специалистов со стороны. Специалисты осмотрели оборудование со всех сторон и сообщили, что Кирилл Андреевич заключил удачную сделку. Кручинин предупредил о серьезности поставленной задачи, наплел о возможной диверсии конкурентов, но спецы лишь пожали плечами. Их ответ был однозначен.

Кручинин облегченно выдохнул, но тут же напрягся снова: интуиция подсказывала, что выдыхать рано и от изменившейся Вики можно ожидать куда более неприятных сюрпризов.

Первая проверка налоговой выбила Кирилла из колеи настолько, что он даже не подумал списать ее на бывшую жену. Его юристы работали как каторжные, сам он не вылезал из офиса на протяжении двух недель, а Давид не вылезал из других мест – больших кабинетов с маленькими и средними начальниками, которым требовались деньги, деньги, много денег... Им с большим трудом удалось замять дело, и Кирилл в результате едва не уволил весь юридический отдел, потому что своими глазами увидел, сколько ошибок они допустили. «Вы должны были перестраховываться здесь, здесь и здесь! – орал он, размахивая договором, на побагровевшего начальника отдела – молодого парня, привыкшего работать не спеша и совершенно разленившегося за последние три года в сытом местечке. – Ты не понимаешь, идиот, что в соседней камере будешь сидеть?! Кретин!»