Однако проверка закончилась, и Кручинин, подумав, признал, что в произошедшем имелись свои плюсы: он увидел, что четверо его юристов – сборище некомпетентных идиотов, годных только на то, чтобы проверять трудовые договоры. Этим вопросом следовало заняться немедленно, и он, безусловно, так бы и поступил, если бы не свалившаяся на него санитарно-эпидемиологическая служба, представители которой без предупреждения объявились в обоих цехах и принялись проверять то, что проверять не следовало. Давид вновь улаживал возникшие трудности, но из-за придирок второй цех пришлось закрыть на целых шесть дней, и его простой обошелся Кириллу в круглую сумму.

А затем на птицефабрике появились представители пожарной охраны.

Этого не должно было случиться, потому что не должно было случиться никогда, разве что при смене власти. Но при нынешней Кручинин обезопасил фабрику со всех сторон. Чиновники, стоявшие во главе района, должны были молиться на него, а не отправлять инспекции на его предприятие.

Поэтому, когда в приватном разговоре прозвучала фамилия Венесборг, Кирилл почти не удивился. «Я же предупреждало!» – укоризненно сказало шестое чувство, и Кручинин окрысился на себя самого: да, черт возьми, предупреждало! Уже после второй проверки он понял, что дело нечисто, но ему было не до размышлений о причинах происходящего – он занимался ликвидацией последствий. А стоило, стоило бы сесть, закрыть двери, отключить телефон и в спокойной обстановке поразмышлять над тем, кому он должен быть благодарен за потоки фекалий, обрушившиеся на него в последнее время.

И все-таки, все-таки... Когда, уже подключив к расследованию службу безопасности и прямо сказав, где нужно искать, он увидел снимки Вики, выходившей из офиса «Баравичова», то не поверил своим глазам. Дьявол ее раздери, она не могла! Снюхаться с конкурентами, надавить на нужных людей, чтобы организовать проверки, – все это стоило времени, сил, денег, в конце концов, все это требовало таких ресурсов, в первую очередь интеллектуальных, каких не могло быть у этой курицы!

Но факты были неопровержимы: снимки Виктории в компании Севы Гельдмана, правой руки Баравичова, лежали на столе перед Кириллом. А человек из администрации Липецкой области подтвердил: да, Венесборг приезжала в их район – якобы с деловым предложением губернатору. И тот ее принял. Как-никак, шведская подданная, все могло быть серьезно... Кручинин выслушал это с непроницаемым лицом, по которому невозможно было прочитать обуревавшие его чувства.

Вот когда он осознал, насколько недооценивал ее все время! Предполагал, что она осталась прежней Викой, надевшей маску недоступности, изменившей лицо и тело, но сохранившей в своей красивой головке ту же начинку, что была в ней прежде. До него с большим опозданием дошло, что все события последнего месяца складываются в единую картину, и в нее не вписывается его бывшая безмозглая жена, проученная им за жадность и леность, зато вписывается Виктория Венесборг, бывший муж которой вел дела в России на протяжении нескольких лет и успел обрасти знакомствами и связями.

И когда Кирилл подумал об этом, его охватила ярость.

Ему бросили вызов! И кто?! Тряпка, о которую он вытирал ноги! Курица, притворяющаяся равнодушной, а на самом деле наверняка до смерти боявшаяся его! Вздумала переиграть Кручинина на его собственном поле... «Вот же тварь! Тупая, жадная тварь! И Баравичова подцепила, стерва!»

Кирилл закрыл глаза и откинулся в кресле, вдыхая запах сигаретного дыма, расплывшегося по комнате. Ноздри его раздувались, желваки играли, но пальцы медленно проводили по фотографии из досье.

Он просидел так около десяти минут, и за это время слепое бешенство, в котором он пребывал, сменилось азартом охоты. Свежая кровь – вот чего ему давно не хватало! На первый взгляд противник не стоил его внимания, но раз выяснились новые обстоятельства... «Почему бы и нет? Но только охота будет проходить по моим правилам».

Когда Кирилл открыл глаза, они сверкнули недобрым блеском.

«Решила поиграть со мной, детка? Что ж, ты сама напросилась».

Начальник службы безопасности выслушал новое задание, задал два уточняющих вопроса, кивнул и скрылся. Трое суток спустя Кириллу Кручинину были предъявлены новые фотографии, и он, едва взглянув на них, набрал номер жены.

– Лиса, ты где?

– Где-то... – чуть удивленно ответила та – не привыкла, что муж интересуется ее местонахождением.

Год назад он еще пытался спрашивать, бесился, не получая ответа, а затем заставил своих людей неделю последить за ней и все понял. Она сама частенько не знала, где находится. Гуляет себе беспечно по городу, как ребенок, ворон ловит... Кручинин поразмыслил и решил не обращать на это внимания: главное, Алиса ему верна, а уж что у нее в башке творится – дело десятое.

– А конкретнее?

Она услышала по его голосу, что он злится, и тут же собралась. «Умница... – довольно подумал Кирилл. – Вот ведь дура дурой, а умница». За это он тоже ценил жену: при том, что в голове у нее гулял не просто сквозняк, а настоящий ветер, она всегда знала, когда следует включить мозги. А мозги, он должен был признать, у нее имелись, причем математического склада: не зря главбух ее хвалила. Кручинин не мог понять, как все это совмещается в одном человеке, но знал, что женщин анализировать бесполезно: вот такой она уродилась, ничего тут не поделаешь.