– Отчего ты не видишь меня в будущем?

– Ты и так доживёшь до этого будущего: между нами и вами всего тридцать семь лет.

– Тридцать семь!
– ахнула я.
– Конечно, доживу: пенсионеркой... Ну хорошо, расскажи мне хоть что-то радостное, гость из будущего. Построили вы коммунизм, например?

Август покачал головой с таким печальным лицом, что у меня аж сердце защемило.

– Какое там 'коммунизм'!
– усмехнулся он.
– В Сети ходит шутка: портрет Гагарина, а под ним подпись: 'Извини, Юра, мы всё про...', хм, 'просвистели', используем самый вежливый глагол.

– Что такое Сеть? Так, хорошо, некогда. Неужели вы так-таки всё... просвистели?
– спросила я с огорчением.
– И... что это за странные вчерашние слова про 'могильщиков существующего строя', про свиней, смешавшихся с людьми? Пусть вы не построили коммунизм, но скажи мне, по крайней мере: Советский Союз в будущем есть? Ты - советский человек?

– Россия существует, - ответил Август глуховато.
– Она немного уменьшилась в размерах за счёт отделения союзных республик, и... ты едва ли узнаешь её, если увидишь.

– Россия?
– переспросила я непонимающе.
– Ясно, обиходное название, РСФСР. Так, ладно. Республики отделились. Но строй-то у вас хотя бы социалистический?

Вместо ответа он засунул руку в карман брюк, достал из него монетку и кинул её мне.

– Десять рублей!
– обрадовалась я, поймав монетку.
– Юбилейные?

– Погляди на год.

– Год? Ах да, конечно, ваш год... И ещё надпись 'Банк России'. Что ж, - улыбнулась я, - по крайней мере, у вас в ходу рубли, а не доллары, не палочки и не ракушки. И пишете вы до сих пор русскими буквами, а не цифрами и не иероглифами. Разве одно это уже не плохо? Боюсь, иероглифы мне было бы не выучить...

– Ты права, есть повод для оптимизма... Переверни монетку.

Я перевернула, и улыбка медленно сошла с моего лица. На меня смотрел двуглавый орёл с короной, герб Российской Империи.

Август встал и, подойдя ко мне, осторожно, нежно взял меня за руки.

– Да, мы империя, Ника, верней, что-то, что очень напоминает империю, являясь буржуазной республикой по форме, - сказал он тихо.
– У нас даже государь есть, хоть и называется он всего лишь президентом, впрочем, Россией всегда правили цари, даже когда они звались генсеками. Но это ещё не самое скверное, что могло с нами случиться, далеко не самое скверное, поверь мне. Мы выжили как страна и как отдельная цивилизация. Мир снова разделён на два лагеря и временами балансирует на грани большой войны, в точности как у вас, но большой войны, слава Богу, пока не случилось. Идут множество мелких войн, некоторые - на наших границах. Нравы стали в общем грубее и проще, а люди зубастей. Ты... уверена, что хочешь пойти туда, откуда я пришёл?

– А что, - спросила я с горькой иронией, - если вы империя, снова у вас появились князья, графы и крепостные крестьяне? И кем мне будет можно стать: княгиней или только крепостной крестьянкой?

Продолжить разговор мы не успели: раздался звонок в дверь.

XXVII

Август подошёл к двери первым и открыл её.

На пороге стоял Никита собственной персоной.

– Могу я войти?
– спросил он, поигрывая руками и плечами, ходившими свободно, будто у Пиноккио.

Август посторонился, давая возможность ему зайти. Без лишних разговоров Никита сел на тумбочку в коридоре в позе кучера и некоторое время молчал, поглядывая с вызовом на нас попеременно.

– У меня к вам есть предложение, - заговорил он, наконец, обращаясь к моему гостю.
– Рыцарское, можно сказать, предложение. Очень учтивое. Прям до невозможности, сам на себя поражаюсь.

– Я вас слушаю, - ответил Август осторожно.

– Собирали бы вы вещи, господин хороший, да дули отсюда, но прямо сейчас! А то минут через пять, - он посмотрел на часы, - глядишь, и поздно будет!

– Я не понимаю вас!
– признался Август.

– А тут нечего понимать, я вам всех карт раскрывать не обязан. Вы ведь мне своих карт не раскрываете? Анжела про вас думает, например, что вы агент МИ-6. Такое, мол, чистое произношение только на пластинках. Ну, это враки, положим, с её рыбьим мозгом и не такое сочинишь, да и не похожи вы на агента, но я вам скажу, кто вы точно.

– Кто же?

– Вы лишний человек!
– выпалил Никита.
– Вы совсем не на месте и не во время! Вас здесь не должно быть, никому вы здесь не нужны, и когда уедете, никто не заплачет! Вы - имперец, чистокровный имперец, старорежимный осколок, который непонятно как дожил до наших дней! Вы, небось, даже личный дневник через 'ять' пишете: вот бы поглядеть, умора! В Сибири, наверное, есть специальные заповедники для сохранения таких диковинных видов. Вот в Сибирь и катитесь, скатертью дорога, а здесь вас не надо! Не надо!

Август облокотился спиной о стену. Скрестил руки.

– Вот она, вот она, поза-то имперская, - злорадно прокомментировал Никита, глядя на него.
– Граф Толстой наблюдает хамское отродье!

– Вы не хамское отродье, да и я не граф Толстой.

– Конечно, с графом вы бы и ручкаться не стали, это я дал маху. Его же типы вроде вас от церкви отлучили, так что замарались бы-с. Так вы отказываетесь убираться прямо сейчас?

– Я уеду, - подтвердил Август, - и очень скоро. Уже сегодня. Но только не прямо сейчас, а когда сам найду нужным.