Пришлось увеличить дозу. Он уговорил их проглотить по две таблетки пипольфена, соврав, что это витаминки, только горькие. Теперь получилось наоборот - они заснули почти мгновенно. Расстроенный Момот раздел их, потискал, кончил в новенькую Наташу, отметив, что у нее на лобке уже есть реденький пушок и грудки побольше, чем у Даши. А потом решил пару часиков вздремнуть, чтоб потом действовать без перерыва. Чтоб прервать действие глубокого сна майор намеревался вколоть ребятишкам по ампуле кофеина.

Он прилег буквально на минуту, но проспал, как потом выяснилось, не два часа, а больше. И пробуждение его было кошмарным.

Сперва, еще сквозь сон, он почувствовал, что в номере кто-то есть, потом его ослепил яркий свет и он, инстинктивно прикрывая собой голых девочек, с ужасом приподнялся на локтях.

"Лет десять влепят, не меньше!
– стучало у него в мозгах.
– Но как они вошли, я же запирал номер?"

Он вспомнил, что у оперативных работников милиции могут быть запасные ключи и попросил обреченным голосом:

– Одеться хоть разрешите...

Глава 5

(Красноярск - геологический поселок, май)

Майор моргал ослепленными глазами, как беременный филин. Я перевел луч фонарика в сторону, чтоб его глаза не привыкли к свету. Фонарик высветил чье-то голое тело. Я присмотрелся.

Черт побери! Между стеной и майором лежали две голенькие девочки лет 10-12! Они спали расслабленно, будто я их накачал своим зловещим снотворным. Собственно, эта майорская мразь - медик. Ему сонники легче достать, чем мне.

Я вновь направил фонарик на его мерзкую рожу. Майор похлопал шарами и что-то пробормотал. Мне послышалось, что он просит что-то.

– Чего?
– хрипло спросил я.

– Одеться разрешите, гражданин начальник?
– жалобно пробормотал Момот.

Я возликовал. Майор недаром провел столько лет в зоне, он четко знал что бывает за тех голышей, что лежали рядом с ним. То, что он принял меня за опера, открывало массу возможностей, но - увы! Времени у меня не было. Я и так задержался у пидара - майора, заходить в оставшиеся номера некогда. Да ладно, жадность многих фраеров погубила. Пора рвать когти.

Я взял с прикроватной тумбочки массивный графин и с величайшим наслаждением врезал им по майорской голове. Как ни странно, графин не разбился, наверное потому, что был полный. Целостность же майоровой головы я выяснять не стал. Я выскочил в коридор, открыл окно и мягко спрыгнул в полумрак вечернего города. Набитая сумка тяжело ударила по боку. Я ровным шагом зашел в переулок, свернул на параллельную улицу и, прибавляя шаг, направился вниз, к реке.

Ночной Красноярск дышал весенней свежестью. Народу на улицах почти не было - странная картина для меня, пробывшего столько в лет вне воли. Я читал, конечно, о бардаке, охватившем страну после перестройки. Но одно дело читать, а совсем другое - видеть своими глазами.

На берегу Енисея меня ждала легкая гичка - спортивная лодка, взятая напрокат на лодочной станции. Я взял ее на сутки, беззаботно оставив в залог паспорт гостеприимного Льва Моисеевича. Река уже спасла меня из-за колючей проволоки, я доверял ей больше, чем дорогам, созданным человеком. На тех дорогах стояли угрюмые ГАИшники, по ним мчали, завывая сиренами, оперативные группы, в железнодорожных вагонах высматривали подозрительных сыщики в гражданском, а на вокзалах гражданские опера перемигивались с ментами в форме.

Я бросил в лодку сумку и оттолкнулся от берега.

Греблось легко. Река влажно дышала, увлекая меня вниз по течению. Я не стал далеко отплывать от берега и, полностью отдавшись Енисею, пересел на корму. Места были знакомые, через пару часов справа появятся огни нужного мне поселка. Это геологический поселок, где уже должен начаться набор сезонных рабочих. Бичи стекаются сюда каждую весну, так что мое появление никого не удивит.

Я откинулся на банке и раскрыл сумку. Сперва достал несколько полиэтиленовых пакетов, подсунул их под себя, а потом начал сортировать деньги, подсвечивая себе фонариком.

Российские "дубовые" я просто сложил в три толстые пачки и уложил в двойной пакет. Баксы пересчитал. Оказалось не так много, как ожидал, всего 24 тысяч купюрами по 100 и 50. Было еще немного немецких марок, я сложил их вместе с долларами.

Упакованные и перевязанные деньги в водонепроницаемых пакетах следовало зарыть где-нибудь в тайге. Я решил сделать это километра за два до поселка, рассчитывая, что мои охотничьи навыки не пропали за столько лет тюремно-городской жизни.