Шрифт:
Как ты отнеслась к моему решению жить в Москве? Верно хорошо?
Мы живем в очень интересном селе. Оно совершенно русское (хотя вру — здесь много татар), настолько русское, что можно свободно перенестись фантазией лет за пятьдесят и представить себе крепостное право. Недавно в наше село приезжал губернатор (здесь недород и он приезжал для ознакомления с урожаем). Ему были устроены совсем царские почести, да и сам-то он приехал, как царь: со стражниками, с целым штатом чиновников. Вряд ли тебе интересно слушать мою болтовню — пишу, что на ум взбредет.
Ты конечно пробегаешь глазами письмо и ищешь места с описаниями занятий. Да, я занимаюсь. Готовлюсь к экзамену [23] и еще занимаюсь языками с Мариной.
Милая Лилька! Не проходит вечера, утра и дня, чтобы мы с Мариной не вспоминали тебя. Чувствуешь ли ты это? Нет, конечно!
— Когда был проездом в Москве, заходил к Говорову. Не знаю кто из нас изменился, вероятно каждый в достаточной мере, но не очень он мне понравился. Говорили с ним мало. Ожидал я от него гораздо, гораздо большего.
23
С. Я. Эфрон готовился к экзаменам на аттестат зрелости.
— Был на кладбище. Глебина могила в хорошем состоянии, а бабушкиной не нашел. Заплатил за уборку. Пишу потому так сухо и официально, что чувствую полное неумение касаться некоторых тем на бумаге.
Имеешь ли какие-нибудь известия о Нюте? Напиши ей непременно.
По обыкновению не могу довести письма до конца. Сейчас уже почти совсем темно. Марина сидит у себя в комнате и что-то пишет, кажется стихи.
Прощай милая Лилюк!
Целую тебя!
Сережа
P. S. Передай Белле, [24] что в Москве я говорил по телефону с ее матерью. Она велела передать ей привет. Передай тоже и от меня. Со следующей почтой Вера получит от меня письмо.
Привет Пра и Максу!
7 сентября <19>11 года
С. Петербург
<В Москву>
Милая Лилюк!
Только сегодня узнал твой адрес. Получил письмо от Марины — она пишет, что ты больна. Что с тобой? Знаю только, что у тебя что-то с сердцем и больше ничего, при всем желании узнать не могу.
24
Белла Евгеньевна Фейнберг (1888–1976, в замуж. Майгур) — приятельница Е. Я. Эфрон.
— Мне не удалось даже послать тебе поздравление пятого. [25] Посылаю свое запоздалое. Скоро увидимся. Через день-два выезжаю. Нужно переговорить с тобою о многом. Чувствую себя здесь отвратительно. При свидании скажу почему.
Марина вероятно рассказала тебе о наших планах. Н<ютя> стремится как нарочно к обратному. Настаивает и заклинает меня жить в Петербурге. Я чувствую, что это невозможно. Если бы ты знала, что у них делается. [26] Ужас!
25
5/18 сентября — по Святцам — праведница Елисавета.
26
А. Я. Трупчинская жила с мужем и двумя маленькими дочерьми и, вероятно, уклад этой семьи был чужд С. Я. Эфрону.
Она просит написать тебе, чтобы ты подыскала мне семью, где я мог бы жить. Ради Бога не делай этого. Чтобы ее успокоить, я делаю вид, что согласен. Какую мне приходится разыгрывать комедию! Страшно неприятно! Всё время нахожусь в нервном напряжении. О всем подробнее расскажу при свидании. В Москве ли Леня? Если Н<ютя> будет спрашивать — скажи, что всё устроила (с квартирой, тихим семейством и т. п.). Сейчас здесь мать A. B.!!! [27] Итак скоро увидимся. С гимназией вышла страшная путаница.
27
Александр Владимирович Трупчинский (1877–1938) — муж А. Я. Эфрон, потомственный дворянин, присяжный поверенный; его мать Мария Фортунатовна (урожд. Хлюдзинская, ок. 1858–1942).
Если Марина тебе не рассказывала о планах — то попроси рассказать.
Пока прощай! До свидания! Целую!
Сережа
<Начало декабря 1911 г., Москва>
<В Париж>
Милая Лилька!
Как доехала? Хотя я ясно представляю себе, как ты доехала: до Варшавы ты ела вовсю (ясно — с тобой ехала Ася, шоколадн<ые> конфеты и потому, чтобы не пропало даром…), от Варшавы ты перестала окончательно есть, но зато начала терять все свои вещи. Начала ты терять приблизительно в таком порядке: билет, деньги, перед самой границей паспорт, шубу, шляпу, перчатки, чулки, купленные оптом и потерянные в розницу etc, etc.
— У нас всё по-старому. Приходят и уходят: Людвиг, Леня, Волкенштейн, [28] Беркенгейм, [29] Маня, [30] Маня, [31] Сеня, [32] Белла, [33] Леня, [34] Алексей (не Леня), [35] Надя, [36] Туся [37] … студент без имени…….…………….. точки идут в бесконечность!
28
Возможно, Федор Акимович Волькенштейн (1874–1937) — присяжный поверенный, журналист, первый муж Натальи Васильевны Крандиевской.
29
Возможно, Абрам Моисеевич Беркенгейм — преподаватель Высших женских курсов.
30
Мария Лазаревна Гехтман (1892–1947) — пианистка, первая жена А. Г. Циреса.
31
Мария Германовна Цирес — младшая сестра А. Г. Циреса.
32
Самуил Евгеньевич Фейнберг (1890–1962) — пианист.
33
Б. Е. Фейнберг
34
Леонид Евгеньевич Фейнберг (1896–1980) — художник, автор воспоминаний «Три лета в гостях у Максимилиана Волошина» (полностью не опубликованных, фрагменты в сб. «Воспоминания о Максимилиане Волошине». М.: Сов. писатель, 1990. С. 268–293).
35
Возможно, Алексей Николаевич Толстой (1882/83 — 1945) — писатель.
36
Надежда Васильевна Крандиевская (1891–1963, в замуж. Файдыш) — скульптор, автор скульптурных портретов С. Я. Парнок (1913), А. Н. Толстого и М. И. Цветаевой (оба 1915).
37
Наталья Васильевна Крандиевская (1888–1963) — поэтесса.