Шрифт:
Милая Лилька,
Вчера был в Москве и получил твое письмо. Я очень рад за тебя, за твое хорошее лето. Ты, кажется, последним годом своим довольна.
В Москве у меня была очень неприятная встреча. Иду по Пречистенке, вдруг сзади голос: «Сергей, здравствуйте!»
Смотрю «Дмитриха». [50] Начинаются тошнотворные расспросы. Если бы ты знала, сколько в Москве сплетников! Все хорошо осведомлены о каждом шаге каждого из нас. Среди разговора у нее хватило грубости расспрашивать о некоторых событиях (ты понимаешь каких?). Я ей дал понять, что ни отвечать, ни слушать ее не желаю.
50
Жена доктора Дмитриева, с которым в качестве фельдшерицы работала первая жена A. B. Трупчинского, упомянутая далее под фамилией Кудрявцева.
Затем следующий разговор:
— «Вы, говорят, женились на дочери (перечисление всех титулов Ив<ана> Вл<адимировича>) Цветаева?
— Откуда Вы это узнали?
— От г<оспо>жи Кудрявцевой!
— Какой г<оспо>жи Кудрявцевой?
— Бывшей Трупчинской». (!!!)
Последнее она сказала со смешком, характер которого я не понял.
Ну, да черт с ней!
Буду очень рад тебя увидеть. В Тарусе только тебе придется устроиться не у Тиё, а в постоялом дворе — мебл<ированных> комнатах. Последнее время Тиё немного ведьмисто настроена.
Даже Ася не смогла у нее остановиться.
Хотя от меня она и в восторге, но жить с ней все же ужасно. Эта старуха несмотря на свою безграничную доброту может довести человека до дикого бешенства. Она заставляет спать с закрытым окном, бережет от сквозняков, холодной воды, «тарусский анаршист» и т<ому> п<одобное> с такою неумолимостью и твердостью, что… —
Кормит цыплятами, бульоном, сливками и т<ому> п<одобное>. После обеда часто подается шампанское. Обязательное послеобеденное полоскание рта.
Вообще же летом я доволен. Много читаю. Хотел написать занимаюсь по-французски, но вспомнил Коктебель и решил что ты расхохочешься.
Мне было переслано странное письмо: Лидии Эфрон. После удостоверения, что оно не Марине пересылаю. Распечатывания твоих писем начинают носить фатальный характер.
Спасибо за сига, конечно не за сига, а за Марину. Свое состояние она переносит очень хорошо, но кажется против сига ничего не имеет.
До скорого свиданья желаю тебе прежнего хорошего житья.
Сережа
Почему Н<ютя> ничего не отвечает? Получили ли мои письма?
Передай ей, что свои деньги к несчастью сейчас под закладную отдать не могу. [51] Только пусть она не строит трагических предположений. Всё это очень просто объясняется.
51
По сведениям, записанным A. C. Эфрон со слов Е. Я. Эфрон, после продажи дома E. H. Дурново в Гагаринском переулке, каждому члену семьи была определена сумма в 15 тысяч рублей, а Е. П. Дурново-Эфрон и К. Я. Эфрону — 30 тысяч, так как они вынуждены были жить за границей. После их смерти эти деньги были распределены поровну между оставшимися членами семьи. Сумма лежала в банке, жили на проценты. Просьба А. Я. Трупчинской вызвана намерением ее мужа купить нефтеносные земли под Баку: A. B. Трупчинский был большевиком, и деньги ему требовались на нужды партии.
24 октября <19>12 г
<Москва>
<В Москву>
Лилька, спасибо за торт огромное. У нас его, конечно, нет.
У Марины t падала, падала, а сегодня опять поднялась.
Приходи завтра непременно часов в 7–6. У нас будут только свои и Говоров, няню мы прогнали.
О Софье Марковне, если вызовешь меня по телефону, смогу рассказать поразительную историю.
Мясной сок получаю, но нельзя сказать, чтобы я пил его с восторгом. Целую крепко, Марина тоже
Сережа
Спасибо!!!
11/VII <19>15
<В имение Подгорье, ст. Новозаполье>
<Близ Варшавы>
Милая Лиленька, снова был в Москве и застал там Веру. Она была такой нежной, ласковой, трогательной и прекрасной, какой я ее никогда не видел. Мы провели вместе прекрасный день. Она приготовила на газовой плитке к обеду какие-то поразительнейшие яства — из чего они были сделаны — никто не знал и узнать не мог, но на вкус они были прекрасны.
Уезжать нам с Асей страшно не хотелось, а пришлось и сейчас мы уже мчим (как мчим ты знаешь) к Варшаве.
В последнее время очень много работы — завязались бои и в Москве нас более суток не держат.
Все не удается получить почту в Белостоке и если какие-нибудь твои письма остаются без ответа — не удивляйся — они просто еще не прочитаны.
Я мечтаю после этого рейса на время бросить службу и поселиться с Верой на даче. Отдых для меня необходим — лето уже кончается, а что будет зимой неизвестно.