Автор, по мнению Шкловского, неосознанно придал своему безумному герою материалы из различных словарей и справочников. Механически противопоставляя мудрость и безумие, автор создал тип, который получается так, как получается «наплыв» в результате двух съемок, сделанных на одну и ту же пленку.

Чаще всего во время спиритических сеансов так пытались заснять невидимых духов, вызванных из могил с помощью медиума. Остается только ответить на вопрос: кто здесь медиум, а кто Дух?

Медиум — это бедный Алонсо Кихано, а в роли Духа выступает сама Книга. В то время, как роль Сервантеса — это роль скриптора, или того, кто должен был лишь зафиксировать «контакт» на бумаге для будущих поколений. Этим тогда и объясняется такая нарочитая небрежность по отношению к собственному тексту: вали все до кучи! Какая разница: украли осла или нет, сколько было стражников, сколько дней продолжалось губернаторство Санчо Пансы — главное успеть записать, что тебе шепчет сама книга, когда ее медиум, Алонсо Кихано, вдруг вновь впадет в состояние транса и начнет рассказывать о своих невиданных приключениях.

Но вернемся к злополучной 43 главе первого тома этой столь необычной истории.

— И то верно! — вдруг громко дал знать о себе Безрученко, жестом показывая, что запись лекции профессора Ляпишева следует остановить.

Что ж — так и сделали. В комнате воцарилась напряженная тишина.

Доцент Сторожев с нетерпением ждал, что же будет дальше. Издательский магнат и владелец «Палимпсеста», казалось, готов был буквально взорваться и лишь небывалым усилием воли сдерживал себя от проявления мощной вспышки гнева.

— Ну и к чему вся эта хренотень? — мягко начал издатель, зорко вглядываясь в литературного консультанта. Так обычно удав смотрит на кролика перед тем как позавтракать. Лекция явно «достала» магната, можно сказать, допекла.

В разговор, который грозил перейти в обычный разнос, решила вмешаться дипломатичная Стелла.

— Леонид Прокопич, — начала секретарша со стажем, вызывая огонь на себя, — Я думаю, что все, что вы услышали, — лишь преамбула. Подход, можно сказать, к самому главному.

— А, подход. Значит это занудство еще не кончилось. Стелла Эдуардовна, я что-то вас перестаю понимать.

— В каком смысле?

— А в том смысле, что я просил лишь объяснений на счет сна. Это первое. А второе — как нам быть с бестселлером, без которого издательству просто не выжить. Это понятно?

— Вполне.

— Так зачем тогда вы здесь словоблудие развели про Сервантеса с его Дон Кихотом? Я что вам, пацан какой, чтоб мне лекции читать? У меня что, других дел нет?

— Леонид Прокопич, успокойтесь, пожалуйста. Вспомните: я никогда еще Вас не подводила.

— В том-то и дело.

— А раз так, раз я еще ваш лимит доверия не израсходовала, то наберитесь, пожалуйста, терпения и постарайтесь дослушать все до конца.

— Это что? Опять покойника слушать?

— И покойника тоже. Я ведь о бестселлере не меньше Вашего думала. Без бестселлера нам никуда. Объем продаж падает, причем, катастрофически. Лишь книга-событие, книга-потрясение и может спасти дело. Причем, это должен быть не какой-то сиюминутный взрыв на книжном рынке, а книга, которая останется лидером продаж на долгие годы. Как Библия, например.

— Ну Вы хватили. Библия… Ее сам Бог писал, да еще, говорят, лет эдак тысячу. У нас такого временного ресурса нет. А, главное, самый наш раскрученный борзописец не у дел оказался. Он не то, что Библию, он про колобка, боюсь, даже не напишет.

— Я не шучу, Леонид Прокопич, — продолжала настаивать Стелла. — Вам это может показаться странным, но речь сейчас как раз и идет о возможном написании новой Библии, о возможном грандиозном перевороте во всей современной беллетристике.

— Если бы я вас не знал столько времени, то подумал бы, что вы бредите, уважаемая Стелла Эдуардовна. Какая Библия? Какой переворот? Вы теряете чувство реальности. Книга катастрофически быстро сдает свои позиции. Это я как бизнесмен очень хорошо ощущаю. Книга умирает. И скоро мне всерьез надо будет задуматься о другом, более доходном и перспективном бизнесе. Например, недвижимость. Вон, как цены подскочили.

— Да если удастся мой замысел осуществить, Леонид Прокопич, то Вашим доходам начнет завидовать даже нефтяной бизнес.

— Во хватили! Да, Стелла Эдуардовна, Вам срочно надо взять отпуск. На недельку, подойдет?

— Не верите?

— Да сами посудите? Как можно верить в то, что в нашей стране книга может стать более доходной, чем нефть? Стелла Эдуардовна, голубушка, успокойтесь. На вас лица нет. Я, конечно, по части образования лох полный, здесь Вам и карты в руки, но деньги считать умею и каков спрос, каковы его реальные, а не выдуманные перспективы, понимаю прекрасно.

— В этом как раз я, Леонид Прокопич, нисколько не сомневаюсь. Вы — настоящий профессионал. За это я вас и уважаю.

— Вот спасибо. Вижу, что Вы вновь на землю вернулись.

— А я, между прочим, с твердой почвы, почвы реализма и точного расчета никуда и не сходила.

— Это как Вас понимать прикажите?

— Представьте себе такую ситуацию: вы получаете сразу не один бестселлер, а становитесь обладателем авторских прав многих, да что там многих, бесчисленного количества бестселлеров, причем каждый из них на уровне «Дон Кихота», этого романа, признанного лучшим романом всех времен и народов.