твоему доносу приняли за государственных преступников, нас обязаны допросить. А мы

молчать не собираемся.

– Ты будешь молчать, старая падаль. И ты, и твои щенки. Потому что до завтра вы

не доживте.

– Тебе не привыкать убивать безоружных.

– Не суетись, старик. Вы умрте без моего участия. Способом, куда более

наджным, чем сталь или огонь, от которых вы вс же сумели уйти. Даже если вы каким-

то чудом сумеете вырваться из пут, то я позабочусь, чтобы дверь в коридор вам никто не

смог открыть.

Сотник пошурудил коротким копьм, взятым у одного из тюремщиков, в дыре,

прикрытой частой решткой, стараясь создать побольше шума.

– Прощайте, ребята, -снисходительно махнул рукой рыцарь перед тем, как

захлопнуть дверь. Что-то напевая под нос, он пару раз клацнул замком. Затем

послышались тяжлые удары в дверь чем-то металлическим.

– Если вы будете себя хорошо вести, -послышался сквозь глазок двери подлый

голосок Галушко, -вас сожрут быстро и почти безболезненно.

– Ну-с, господин Хорд, я сво слово сдержал.

Ласковая улыбка помощника начальника тюрьмы могла принадлежать отцу

большого семейства, укладывающего любимых чад баиньки, но никак не коварному

злодею.

– Я тоже, дядюшка Моки, -насмешливо бросил сотник, протягивая Галушко

мешочек с серебром. Тот оценивающе взвесил деньги на ладони и опустил их в карман.

– Надо бы пересчитать, но я Вам доверяю. Хотя бы ради желания встретиться в этих

стенах ещ разок.

Рыцарь аж закашлялся от неожиданности.

– Спасибо, спасибо. Я бы предпочл где-нибудь в другом месте.

Старина Маккавей расхохотался, довольный своей шуточкой.

– И почему это ни у кого нет желания повторно испытать мо гостеприимство. А

зря, зря. Некоторые даже платят мне большие деньги, чтобы не встречаться со мной. И

ведь они совершенно не подозревают, что я могу значительно облегчить их участь, если

не сказать больше.

178

Хорд криво ухмыльнулся.

– Как нашим бедолагам?

– А почему бы нет, милый Альберт? Вы гарантируете, что им не пришлось бы

отведать пыточной камеры? А я им помогаю исчезнуть быстро и бесследно. Да и крысы

куда гуманнее наших палачей. Палачи сначала терзают, и лишь потом убивают, а крысы

не жрут живьм, им сначала нужно убить, а уж потом - сожрать вс без остатка. Не

качайте головой. От человека не остатся даже одежды. Крысам не под силу только

металлические и пластокерамические предметы гардероба. Остальное исчезает в их

утробах буквально за несколько минут.

Страсть рассказчика, долго копившаяся в толстячке, похоже, прорвалась наружу.

– И вот поглядите, что получается. Во-первых, я спасаю бедняг от мучений. Во-

вторых, помогаю Вам избавиться от неугодных людей. В-третьих, обеспечиваю

исполнение правосудия над преступниками. Да, может быть несколько суровое, но я ведь

не судья, чтобы разбираться в конкретной вине каждого. И, в-четвртых, обеспечиваю

достойное существование моим подчиннным. Естественно, себе тоже.

– А Вы не боитесь, что когда-нибудь Ваша деятельность станет кому-нибудь

известна? Тогда ведь и Вам, Маккавей, не поздоровится. Ну, предположим, кто-то из

Ваших подчиннных захочет выслужиться.

Тюремщик счастливо рассмеялся.

– Они не проболтаются. Они же знают, что крысам нет разницы, кого жрать. Ведь в

той камере оказаться можно и совершенно случайно. Клиентам моим, типа Вас, тоже нет

смысла трепаться. За то, что они просят от меня, минимум виселица положена. А уж если

их заметут по другому поводу, то на время следствия они вс равно попадают ко мне. И

присутствия моих людей на допросах достаточно, чтобы они не помнили ни о чм. А мои

люди следят за заключнными невнимательно. Знаете, то попытки к бегству случаются, то

несчастные случаи... Конечно, когда требуется, случаются и успешные попытки улизнуть.

Но вс равно, дорогой Альберт, я гарантирую не только бесследное исчезновение жертв, но и полное безмолвие свидетелей. Так что действительно лучше Вам здесь во второй раз