Шрифт:
«Бог терпел и нам велел».
«А вы помолитесь…»
«А вы в церковку…»
«Еще глоточек чайку… Ну что же вы, мой хороший? Мой ангельчик…»
«Деточка вы моя! Нельзя же так убиваться…»
«Скушайте ложечку…»
«Поспите немножечко, а я вам вареньица сейчас принесу…»
И эта добрая женщина «на минуточку». Она «за вареньицем». И она тоже, наверное, съест капельку, за компанию.
Ведь нужно же как-то жить и поддерживать силы.
Так какое варенье, Галина Семеновна? Каким угостить Анну Петровну? Ах, она. Бедняжка! Может быть, клубничным?
Но нет, пожалуй, она сама как-то все-таки больше любит клубничное, и его мало осталось. Крыжовниковое.
Она берет «крыжовниковое» и спешит на помощь в 208-ю.
Но там больше некого угощать. Распахнутая балконная дверь. Майский ветер теплыми пальцами трогает занавеску. По карнизу гуляет ворона.
Кушайте свое варенье сами, Галина Семеновна.
И Галина Семеновна в задумчивости слизывает с пальца янтарную каплю крыжовника…
Чайник
Если бы один человек стал художником (пусть даже не самым хорошим художником на свете).
А другой стал поэтом (пусть даже не самым лучшим).
То, быть может, не было бы войны.
Жил-был Ося. Маленький мальчик. И были у этого Оси папа и мама. Дедушка и бабушка. Пес Чайник. И оловянные солдатики в жестяной коробке у бабушки под кроватью.
В детский садик Ося не ходил, потому что когда у человека есть бабушка и дедушка, то детский садик отменяется.
«Однозначно!» – сказала бабушка, которая жила с дедушкой в соседнем кирпичном доме.
«Никаких детских садиков! Приводите его к нам!» – сказал дедушка.
И на даче летом Ося тоже жил-был с бабушкой и дедушкой. И с Чайником.
А родители его однажды собрали чемоданы и уехали за границу по работе.
И писали письма.
Сперва Ося очень скучал по ним. Но потом привык (то есть отвык). К тому же у него был пес Чайник. С Чайником не пропадешь.
А потом, когда родители куда-то опять полетели, их самолет разбился окончательно, и Ося их больше никогда не видел.
А на похороны его не взяли, потому что он был еще маленький.
Поскольку родителей уже и без того давно не было, Ося не заметил никакой разницы между смертью и командировкой.
Вот если бы потерялся Чайник – тогда да. А так что уж тут, непонятно, расстраиваться? – думал Ося.
А Чайник сидел рядом и одобрительно стучал по ковру коротеньким хвостом.
«Когда-нибудь вернутся» – так думал Ося, не понимая, почему плачет бабушка. А дедушка сидит как каменный.
И стал жить-поживать дальше.
Больше всего Ося любил играть в войну. Дедушка был ветеран Великой Отечественной войны и много про эту войну рассказывал Осе.
И вот Ося, сразу как только умоется, погуляет с Чайником и позавтракает, уходил в свою маленькую комнату, которую ему выделили бабушка и дедушка в своем кирпичном доме напротив, и расставлял солдатиков напротив друг друга.
Ося был «за хороших».
«Плохие» объявляли «хорошим» войну.
(Например, за запасы конфет в бабушкином буфете или плюшевого медведя.)
Чайник сидел рядом. Улыбался и одобрительно стучал по ковру хвостом.
На границе (начерченной на ковре мылом) собирались хмурые тучи, грохотала канонада. Мчались (поднимая ветер) танки. Фашистские «Тигры».
Летели мессершмитты, свернутые из бумажных тетрадных листов с черными крестами на крыльях.
Весь ковер покрывался павшими оловянными солдатиками.
Ося был генералом.
Нет! – он был самым главным «хорошим» генералом в этой войне.
Стоило врагу приблизиться к Москве (спичечному коробку, над которым на спичке развевался красный флаг, из бабушкиного лоскуточка), генерал, оглохший от взрывов и пулеметных очередей, раненный в руку, контуженный в голову, весь (для натуральности) перемазанный красной акварельной краской, кричал: «В атаку! За нами Москва!»
И павшие оловянные солдатики все как один вставали с ковра и выстраивались перед спичечным коробком в новые шеренги. И шли в бой.
И снова ковер покрывался трупами оловянных солдатиков.
И снова кричал раненый генерал «В атаку!».
И снова начинался бой.
Отважный генерал (Ося) не жалел ни себя, ни своих солдатиков. У него была, под кроватью, запасная картонная коробка с солдатиками. Это были уже не оловянные, а пластмассовые плоские солдатики, зато на конях и со шпагами.