Искушение было слишком велико. Наташа огляделась. Вокруг никого, только поля.

— Ой, нет, ты что, я боюсь всякой техники.

Наташа говорила чистую правду. Когда два года назад Смирнов предложил купить кухонный комбайн и повел ее в магазин выбирать подходящий агрегат, она струсила и отказалась. Все эти кнопочки, ручки и режимы казались ей китайской грамотой. «Быстрей ножом порезать», — сказала она тогда, оправдываясь.

— Никогда не водила машину, — растерялась она, но Кленин уже вышел и открыл перед ней дверцу.

— Чтобы почувствовать себя водителем, для начала нужно просто сесть за руль, — сказал он. — Попробуй, подойди к машине, думая, что она — твоя.

Наташа послушалась. Важно прошлась по дороге, похлопала по капоту. Кленин засмеялся.

— Теперь садись за руль, — предложил он. — И не бойся, ничего сложного здесь нет. Две педали: газ и тормоз.

— Если я куда-нибудь заеду, ты будешь виноват, — предупредила его Наташа, усаживаясь на водительское место. Игра начинала ей нравиться.

Водит же машину Ирина Кленина и прекрасно себя чувствует, а чем она хуже?

— Тут заезжать некуда, чистое поле. — Сергей сел рядом, на место пассажира. — Лучшее место для тренировки.

Наташа протянула руку к зажиганию, повернула ключ. Мотор заурчал. Она вдавила педаль слева, но машина с места не сдвинулась. Тогда она нажала на правую, и «мерседес» рывком двинулся вперед.

— Для новичка ты держишься очень уверенно, — удивился Сергей. — Откуда ты это знаешь?

— Я видела в кино, — засмеялась Наташа.

Вот так дела, она уже едет. Едет, почти как заправский водитель! Действительно, все легко и просто.

В эйфории от своей лихости она не замечала, что машина виляет из стороны в сторону, как пьяный матрос.

— Ты особо не разгоняйся, — подпрыгнул на сиденье Кленин на очередной выбоине. — Это все-таки не джип.

— А разве я гоню? — удивилась Наташа, не отрывая взгляда от дороги. — Я не чувствую скорости.

— Это такая обманчиво мягкая машина, — объяснил Сергей. — Иногда кажется, что едешь километров пятьдесят, а на спидометре уже сто.

— Разве сто? — Наташа испуганно убрала ногу с газа, и машина заглохла. — Ну вот, — расстроилась она. — Что-то не получается из меня гонщика…

— Давай еще раз, — распорядился Кленин.

Наташа послушно завела машину и осторожно надавила на газ.

— Я знаю, что надо делать, — сказала она. — Нужно понять, что я — не я, а другой человек. И тогда все получится.

— А кто же ты?

— Просто новый человек, изменившийся. И я сразу быстро всему обучусь.

— Ничего не понял, — отозвался Кленин. — Как-то ты туманно выражаешься. Осторожней, впереди яма!

Наташа взмокла от напряжения. Сложная это вещь — водить машину. Она крутанула руль, чтобы объехать яму, и перестаралась. «Мерседес» скользнул с дороги в траву, при этом раздался странный глухой звук. Наташа убрала ногу с газа.

— Кажется, я что-то сломала, — печально констатировала она.

Кленин вышел из машины, Наташа выскочила следом.

Правое переднее колесо было проколото ржавыми граблями. Судя по их виду, они лежали здесь со времен всемирного потопа.

— Вот тебе и чистое поле, — почесал в затылке Кленин.

— Извини. — Наташа растерялась. — Я нечаянно. Я же говорила, что мне технику доверять нельзя.

— Ладно, не переживай, пустяки. — Кленин погладил ее по руке. — Сейчас поменяем колесо, и двинемся дальше. Я сам виноват. На «мерседесах» по таким дорогам не ездят.

Он открыл багажник и полез за колесом. Наташа беспомощно топталась рядом. Сергей улыбнулся, глядя на нее.

— Ничего, справимся. Это же не авария. Самое: смешное, что до шоссе сто метров осталось.

Наташа посмотрела вперед. Действительно, поле заканчивалось. По шоссе проехал грузовик, и до нее донесся запах гари.

Кленин протянул руки, чтобы достать запаску, но становился. Не хотелось пачкать чистую рубашку.

— Посмотри, пожалуйста, в бардачке, там перчатки лежат. Такие потертые, кожаные.

Наташа послушно отправилась искать. Открыла бардачок. Перчатки лежали на виду поверх вороха каких-то бумажек. Она стала закрывать крышку, бумаги мешали. Она вывалила все на сиденье и вернулась к Сергею.

— Держи. Это надолго?

— Нет, в десять минут управимся, — пробормотал Кленин, занятый колесом.