Увы, путь наверх редко бывает усыпан розами, ибо забравшиеся высоко, как правило, стараются отпихнуть тех, кто задумал потеснить их на позолоченных жердочках.

Занятый собой и потаканием порочным страстям, я ничего не знал, а в обществе меж тем ползли слухи: Генрих дин Брэккет перешел дорогу не тем людям. Его планы баллотироваться в Палату пэров от округа Темпсет вызвали неудовольствие сразу нескольких родовитых семей, которым претила перспектива допустить в свой круг молодого выскочку (хотя, видят Небе, дин Брэккеты - одно из старейших семейств Блистательного и Проклятого!), сколотившего состояние, якшаясь с торгашами. Опять же, избравшись в Палату пэров, Генрих стал бы самым молодым ее членом за последние лет так двести, что не радовала засевших там стариканов... о, простите меня, лорд Нешер.

Я лишь повторяю то, что сам слышал из уст брата.

С того времени и начались злоключения. Сначала это выглядело, как цепочка мелких, не связанных друг с другом неприятностей. Мелкие дворяне позволяли себе проявлять неуважение или даже задирать Генриха публично, в газетах опубликовали несколько фельетонов и пасквилей с едкими эпитетами в адрес "герцога-купца", на Бульваре Двух Соборов стали читать гнусные эпиграммы неизвестного авторства... ну да вы знаете все эти грязные игры. Брат в долгу не оставался, и как следствие множилось число его недругов.

Затем случилась дуэль - первая.

Задетый каким-то молодым болваном в присутствии жены, Генрих был вынужден требовать сатисфакции. Он убил мерзавца, с девяти шагов всадив пулю прямо ему в шею. Меньше чем месяц вызвали уже его самого - за мнимое оскорбление. На этот раз он дрался на саблях с отставным флотским капитаном. Мой брат был блестящим фехтовальщиком, прошедшим суровую школу на границах с Пустошами, а потому снова вышел победителем, хоть и сам получил пару резанных ран.

Пока он залечивал их, валяясь в кровати, случилась уже настоящая беда. Леди Элспет, прекрасная жена моего Генриха и милый Алан, их пятилетний сын, мой племянник и будущий герцог дин Брэккет... они погибли.

Что-то испугало лошадей на улице, они понесли, и на повороте карету, в которой жена и сын Генриха возвращались с прогулки по Королевскому парку, на полном ходу сорвало с осей. Очевидцы рассказывали - скорость была такова, что экипаж дважды перевернулся, прежде, чем его разнесло ударом об угол дома. Маленький Алан сломал себе шею. Бедняжку Элспет буквально разрезало надвое острым обломком облицовочной деревянной панели.

Ужасно. Это было ужасно.

Мы все скорбели, но Генрих на какое-то время просто потерял себя. Несколько недель он ни с кем не общался, только пил и рычал на слуг, которые приносили ему пищу и приходили менять повязки. Меня к себе брат не подпускал...

Так продолжалось две недели, пока наконец, в один прекрасный день, Генрих не потребовал бритву и горячую воду. Он вышел из своей комнаты гладко выбритый и черный, как туча, с запавшими глазами и лицом игрока, поставившим на карту все, до последней монеты. Утратив жену и сына, брат нашел себе единственную цель, чтобы продолжать жить. Он, черт возьми, должен стать пэром от округа Темпсет! И он им станет, даже если все Шесть Герцогов Ада захотят тому помешать!

Генрих прекратил себя сдерживать, играть на публику, пускать в ход обаяние. Он сделался груб, дерзок и неосмотрителен, перестал считаться с чинами и обдумывать последствия своих шагов. Он жестоко принуждал должников нашей семьи оказывать ему поддержку, беззастенчиво дергал за ниточки и требовал ответных услуг у всех, кто когда-либо обращался за помощью к дин Брэккетам.

Он бросал публичный вызов голубокровым снобам в Палате пэров, и те не могли на него не ответить. Вмешательства Шести, не потребовалось - хватило одного смертного.

В один из дней, брат, погруженный в свои мысли, налетел на неловко замешкавшегося дворянина и в ответ на требование принести извинения, буркнул что-то грубое. Реакцией стал вызов. Третий вызов на поединок меньше чем за три месяца!

Но самое страшное - кем оказался неловкий дворянин.

Это был Атуан Пемброк.

В этом месте рассказ дин Брэккета прервал скорбный вздох барона ад`Аллета. Лорд Нешер сокрушенно закачал головой. Обоим имя Атуана Пемброка сказало многое. А вот граф де Шарни и виконт с мышиным лицом лишь вопросительно переглядывались, гадая, о ком идет речь?

– Не знаете, мессиры? Ваше счастье! Атуан Пемброк - действительно дворянин. Какой-то мелкий лордишка с поместьями у самых границ Блистательного и Проклятого. А еще он бретер. И не просто бретер, но один из лучших мастеров смерти во всем Уре. Не солдат, но стрелок и фехтовальщик, поцелованный самим Азазеллем в темечко. Не чета моему брату.

По Уру ходило немало слухов, связанных с его именем. Например, о том, что Пемброк обучался искусству убивать у сантагийских сбиров из Ордена Увядшей Розы. Что в свое время он удостоился Черной благодати и обменял душу на неуязвимость в поединке по всем правилам. И даже что он работает на Гильдию Ночных Ангелов, которые продают его шпагу лордам для сведения счетов и леди, заскучавшим в опостылевшем замужестве.

Его называли Лордом-убийцей, и он был убийцей лордов.

Грубость Генриха оказалась вполне достаточным поводом для дуэли с Пемброком. Брат, конечно, мог поступиться гордостью и принести публичные извинения, но не стал этого делать. Заложник собственной чести, он не мог уступить. Впрочем, иногда я думаю, что подсознательно Генрих сам искал такого конца, в тайне убедив себя, будто несчастный случай с каретой не был несчастным случаем, и что Элспет и Алан пали жертвой его несговорчивости и честолюбивых устремлений. А раз так, то и ему должно разделить их участь. Умереть в поединке чести от руки лучшего фехтовальщика и стрелка Ура со времен знаменитого Эрлика Три Клинка - чем не вариант?