Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Стихотворения
вернуться

Шефнер Вадим Сергеевич
Шрифт:

Ворота в пустыне

Синеют древние письмена На изразцах колонн. «Ворота счастья» — надпись дана На арке с двух сторон. По эту сторону и по ту — Горькие солонцы, По эту сторону и по ту Строит мираж дворцы. Путник, дойдя до этих ворот, Надеждой давней томим, Войдет в них, выйдет, мир обойдет — И снова вернется к ним. Он станет в их тень, в прохладную тьму, Взгрустнет о пути своем: «Где мое счастье, я не пойму: В грядущем или в былом?» И снова он по кругу пойдет, Подавив усталости стон. А счастье — только в тени ворот, Но об этом не знает он.

Фантастика

Как здесь холодно вечером, в этом безлюдном саду, У квадратных сугробов так холодно здесь и бездомно. В дом, которого нет, по ступеням прозрачным взойду И в незримую дверь постучусь осторожно и скромно. На пиру невидимок стеклянно звучат голоса, И ночной разговор убедительно ясен и грустен: «Я на миг, я на миг, я погреться на четверть часа». «Ты навек, ты навек, мы тебя никуда не отпустим. Ты все снился себе, а теперь ты к нам заживо взят. Ты навеки проснулся за прочной стеною забвенья. Ты уже на снежинки, на дымные кольца разъят, Ты в земных зеркалах не найдешь своего отраженья».

«Стремясь в несбыточные дали...»

* * *
Стремясь в несбыточные дали, Весь мир вобрать в себя спеша, По кругу, а не но спирали Растет и движется душа. Путь бытия она проходит, В себе замкнув весь белый свет, И вновь к самой себе приходит — Не на поклон, а на совет.

Последняя радуга

Над зарослями краснотала, Над речкой, на самом виду Осенняя радуга встала, Последняя в этом году. Она небесам подчинила И дальний погост, и село, Дороги, дома и могилы Взяла под цветное крыло. Обид и невзгод отрицанье, Жар-птица сентябрьского дня, В прозрачную глубь созерцанья Она погрузила меня. Гляжу, как из дальнего детства, Забыв про бытье и житье, — Спешу на нее наглядеться За всех, кто не видит ее.

На палубе

До порта прибытья еще нам с неделю идти, И порт отправленья далек, как забытая песня. Сейчас середина, сейчас сердцевина пути, Конца и начала торжественное равновесье. За черной кормою встает океанский рассвет, И тянет от зыби сырою травою овражной, И солнечный луч, сквозь лиловую тучу продет, Скользит осторожно вдоль палубы чистой и влажной. Как дышится юно на острове этом стальном, И молодо солнце, и вечен простор поднебесья!.. Забудь в океане, что в долгом походе земном Давно и навек ты ушел за черту равновесья.

Утешительный марш

Я отведу твою беду — На этот марш надейся. Его сквозь зубы на ходу Тверди по ходу действий. Пусть чем-то ты не награжден, Обижен и обужен, — Ты мог быть вовсе не рожден, И это было б хуже. Судьбу напрасно не ругай И под незримым флагом Шагай, шагай, шагай, шагай Вперед — пехотным шагом. Иди, иди, иди, иди, Не мучайся обидой, Ты на счастливцев не гляди, Ты сам себе завидуй. Не клянчи счастья, не шакаль, Найди его, добейся, По рытвинам судьбы шагай — Как паровоз по рельсам! Иди при свете и во мгле, Сквозь молнии и тучи! Тебе родиться на Земле Счастливый выпал случай.

«У ангела ангина...»

* * *
У ангела ангина, Он, не жалея сил, Берёг чьего-то сына, Инфекцию схватил. В морозном оформленье За домом тополя, В неясном направленье Вращается Земля. До рая не добраться С попутным ветерком, И негде отлежаться — Летай под потолком. Земная медицина Для ангела темна. Ангина ты, ангина, Чужая сторона!

Элегия после третьей мировой войны

На кладбище, где новых нет могил, Никто теперь над мертвыми не плачет. У входа ангел каменный застыл И смотрит ввысь надменно и незряче. Безлюдье, тишина со всех сторон, Немых оград ржавеющие цепи, — И дряхлый сторож гонит самогон Ночами в старом безымянном склепе. Потом идет, не зная, что к чему, Но чувствуя бессмысленную бодрость, — И кланяются чертики ему, Его преклонный уважая возраст. Он сам себе слуга и господин, Он одинок, все остальные — в нетях. Один, один, единственно — один На кладбище, на всей родной планете. Над ним, как дети, плачут облака, Лежат пред ним безлюдные просторы... Лишь марсиане видят старика В свои сверхдальнозоркие приборы. И говорят: «Там ходит человек. Он в дни войны сумел в живых остаться. Мы подождем. Пусть доживает век. Когда помрет — начнем переселяться. Когда настанет время — в должный час Мы приземлимся на земной поляне. Ведь неспроста, ведь это ради нас Самих себя угробили земляне».

1970

Строители маяка

От строителей осталась Эта башня маяка. Камня каждого касалась Чья-то верная рука. Созидатели забыты, Не внесли их в письмена, Лица вечной тьмой сокрыты, Неизвестны имена. Но над морем держит факел, Охраняя корабли, Башня, как рука во мраке, Выросшая из земли.